— Кончайте скорей! — сказал Трантоиль Ланек. — Убивайте меня!
— Что скажут мои братья? — спросил Курумила, обращаясь к народу, с волнением толпившемуся вокруг.
— Пусть великий мурухский мудрец докажет правду своих слов! — единогласно отвечали воины.
Они любили Трантоиль Ланека и в душе не желали его смерти. С другой стороны, они ненавидели колдуна, и только ужас, который тот внушал им, сдерживал их.
— Прекрасно, — отвечал Валентин, сходя с лошади, — послушайте, что я предлагаю.
Общее молчание. Парижанин вынул свою саблю и повернул ее перед глазами толпы так, что она заблестела.
— Видите эту саблю, — сказал он с вдохновенным видом, — я засуну ее в горло по рукоятку. Если Трантоиль Ланек виновен, я умру! Если же он не виновен, как я утверждаю, то Пиллиан поможет мне и я вытащу саблю изо рта, не поранив себя.
— Мой брат говорит, как храбрый воин, — сказал Курумила, — мы ждем.
— Я не позволю! — вскричал Трантоиль Ланек. — Неужели мой брат хочет убить себя?
— Пиллиан правдив! — отвечал Валентин, улыбаясь, с выражением совершенной уверенности на лице.
Французы обменялись взглядами. Индейцы — большие дети, всякое зрелище им праздник. Необыкновенное предложение Валентина заняло их.
— Доказательства! Пусть докажет! — закричали они.
— Ладно, — отвечал Валентин. — Пусть мои братья смотрят.
Он принял классическую позу, в какую становятся фокусники, показывая на площадях эту штуку. Затем он взял в рот лезвие, и скоро сабля исчезла. Во время этого фокуса, который казался им чудом, пуэльхи смотрели на отважного француза с ужасом, не смея даже дохнуть. Они не могли представить, чтобы человек сделал такую штуку, не убив себя. Валентин поворачивался во все стороны, чтобы присутствующие могли удостовериться в истинности факта. Затем, не спеша, он вытащил саблю изо рта, столь же блестящую, как и тогда, когда она была вынута из ножен. Крик восхищения вырвался из каждой груди; чудо было очевидно.
— Постойте, я хочу кое-что сказать вам, — промолвил Валентин.
Восстановилась тишина.
— Доказал ли я вам неопровержимым образом, что предводитель не виновен?
— Да, да! — громко закричали все. — Бледнолицый великий мудрец, он любимец Пиллиана!
— Отлично, — прибавил он, насмешливо поглядев на колдуна. — Теперь пусть махи в свою очередь докажет, что он не убивал ульмена вашего племени. Умерший предводитель был великий воин, надо отомстить за его смерть!
— Правда! — закричали воины. — Надо отомстить!
— Мой брат хорошо говорит, — заметил Курумила. — Пусть махи докажет.
Бедный колдун увидел, что пропал. Он побледнел, как труп, холодный пот выступил на его висках, он весь дрожал, как в лихорадке.
— Этот человек обманщик! — закричал он во все горло. — Он надувает вас.
— Докажи, — отвечал Валентин, — сделай то же, что я.
— Возьми, — сказал Курумила, подавая шпагу махи. — Если ты невиновен, Пиллиан поможет тебе, как он помог моему брату.
— Конечно. Пиллиан всегда помогает невинным, и вы сейчас увидите доказательство этому, — отвечал парижанин.
Махи безнадежно поглядел вокруг. Все взгляды выражали только нетерпение и любопытство. Бедняк понял, что ему не от кого ждать помощи. Через секунду он решился. Он хотел умереть, как жил, — обманывая толпу до последнего издыхания.
— Я ничего не боюсь, — сказал он твердым голосом. — Это железо не повредит мне. Вы требуете, чтобы я доказал, я повинуюсь. Но страшитесь! Пиллиан разгневан на то, как вы обращаетесь со мною. За мое унижение он воздаст вам великими бедствиями.
При этих словах провидца пуэльхи вздрогнули: они поколебались. Сколько лет они верили ему вполне, да и теперь со страхом решились обвинить его в обмане. Валентин понял, что происходило в сердце суеверных индейцев, и сказал громким, твердым голосом:
— Да успокоятся мои братья! Никакое несчастие не угрожает им. Этот человек говорит так потому, что боится смерти. Он знает, что виновен и что Пиллиан не поможет ему.
Махи с ненавистью поглядел на француза, схватил саблю и быстро опустил ее в горло. Поток черной крови хлынул у него изо рта. Он широко открыл глаза, судорожно повел руками, ступил два шага вперед и упал на грудь. Все бросились к нему. Он был мертв.
— Киньте эту лживую собаку на съедение стервятникам, — сказал Курумила, с пренебрежением толкая труп ногою.
— Мы братья на жизнь и на смерть! — вскричал Трантоиль Ланек, обнимая Валентина.
— Ну что? — сказал тот с улыбкой своему другу. —Разве худо я вывернулся из затруднительных обстоятельств, а? Как видишь, в некоторых случаях полезно знать всего понемножку. Даже фокусы, — и то могут пригодиться.
— Не клевещи на себя, — с жаром отвечал Луи, сжимая его руку, — ты спас человека!
— Да, но я убил другого.
— То был негодяй!
Глава третья. ТРАНГОИЛЬ ЛАНЕК И КУРУМИЛА
Мало-помалу утихло волнение, причиненное смертью махи, и восстановился порядок. Курумила и Трантоиль Ланек поклялись оставить всякую вражду и братски обнялись к великой радости воинов, любивших обоих предводителей.
— Теперь, когда мой отец отомщен, мы можем предать его тело земле, — сказал Курумила.
Затем, приближаясь к чужеземцам, он поклонился им и сказал:
— Бледнолицые будут присутствовать на похоронах?