- Ты не пойдешь туда?- спросил Янир.
- Зачем? В последние дни своей жизни они должны были быть все вместе. Наверняка они проводили время в больших покоях. Зачем мне видеть остальное?
Страж Поверхности пожал плечами и поплелся следом за Халой. Он вяло рассматривал детали обстановки, будто они его вовсе не волновали.
Дверь, соединявшая покои госпожи с комнатами ее служанок, оказалась плотно закрыта. Хале пришлось приложить достаточно много усилий, прежде, чем та поддалась.
Из покоев королевы Ирхи пахнуло пылью и запустением. К этим запахам примешивалось еще что-то. Едва уловимое, сладковатое… запах гниения, разложения. Но такого быть не может, ведь прошло две сотни лет! Любая плоть за такое время обратится в пыль.
Первое, что бросилось в глаза в королевской опочивальне, это большое окно. Высокое, оно тянулось до самого пола и открывало обзор на часть города и на провал Великого Разлома. Хала даже содрогнулась, увидев эту черную часть открытой, будто бы смотрящей прямо на нее.
В остальном эта комната чем-то напоминала покои принцессы Халы в Гырнуре. Здесь был большой ткацкий станок, широкая кровать и несколько гобеленов, развешенных по стенам. В стене напротив виднелась еще одна дверь.
Следующей комнатой была крошечная гостиная с аккуратными маленькими креслицами, выставленными в рядок напротив широких входных дверей. Здесь было чисто, однако Хала не сомневалась, что во время Падения Далаги по этой комнате, снося все на пути, носилась отчаявшаяся королева, спасти которую не пришел собственный сын.
Последней комнатой, принадлежавшей гномьей королеве, оказалась библиотека. Дверь в нее была скрыта среди кресел и с трудом поддалась, когда Хала начала ее открывать.
- Она любила книги,- выдохнула Хала, войдя в библиотечку крошечной королевы. На нескольких стеллажах были расставлены бумажные тома. Ни одной глиняной таблички, только дорогая бумага с Поверхности в переплете кожи самых редких животных Подземелья. Среди стеллажей спрятался стул и небольшой столик рядом. Глядя на истертые полы, становилось понятно, что в этой комнате Ирха проводила гораздо больше времени, чем у ткацкого станка.
- Здесь нет ни одного тела,- произнес Янир.
- Зато есть большое окно. Не думаю, что кто-нибудь захочет сидеть и ждать голодной, мучительной смерти.
Страж Поверхности вздохнул.
Хала стала осторожно перебирать тома на полках. Она даже не догадывалась, что несколькими этажами ниже Энна занималась тем же самым.
Чтица Рун увлеклась. Она хватала все подряд тома, пробегалась по нескольким строчкам глазами и бросалась дальше. Она жаждала знаний, жаждала найти что-то новое. О камне, о Рунах, о Поверхности, о гномах, в конце концов. Где, как не в древней библиотеке можно найти тайные знания?!
Энна даже не обратила внимания на отсутствие Мигларда. А тот давным-давно скрылся где-то между стеллажей и лишь иногда с его стороны доносилось легкое шуршание страниц и стук глиняных табличек.
Чтица Рун чувствовала нарастающее напряжение в животе. Она знала, что какая-то великая тайна совсем близко.
Она хватала книги одну за другой, раскрывала, читала обрывки фраз – она искала. Дух древней библиотеки, само это место дышало ей в спину.
В конце концов в руки ей попалась небольшая книжица в потрепанной обложке из кожи подземного петуха. Дешевенькая книжка, которая не должна содержать в себе чего-то важного. Однако, взяв ее в руки, Энна поняла, что она – та самая.
Хала нашла записи королевы Ирхи. Они были написаны на разных клочках бумаги, на тоненьких, исцарапанных дощечках и даже на обрезках тканей. Но Ирха была педантичной гномихой и все свои записи держала в одном месте – аккуратной шкатулке, задвинутой в глубины самой нижней полки одного из шкафов. Аккуратно выбитая надпись на крышке шкатулки как раз и выдавала личность хозяйки заметок.
Хала села прямо на пол, подтянула к себе шкатулку и стала перебирать ее. Янир бродил рядом, чиркая своей «зажигалкой».
Заметки в сундучке были перевернуты, лежали в хаотичном порядке, будто кто-то искал в них какую-то конкретную запись. Сперва Хале попались хозяйственные заметки, сделанные на потрепанном куске старого платья – на нем даже виднелись швы и остатки вышивки. Затем Хала отыскала, видимо, письмо короля к жене – аккуратно нацарапанное на глиняной дощечке. Письмо изобиловало любовными признаниями и склонениями различных достоинств королевы, а также ласковыми прозвищами вроде «мое плодовитое чрево», «дарительница сыновей» и прочее.