— Создал?
— Ты появлялся в моем воображении, — ответил Клэй. — У Агаты Кристи был Эркюль Пуаро, у Дэшила Хэммета — Сэм Спейд, у Раймонда Чендлера — Филипп Марлоу, у Джеймса Пэттерсона — Алекс Кросс, а у меня — ты. Так было три года назад. После шестидесяти шести детективов с Гейбом Донлеви я решил, что настало время перемен. Хватит чернухи, дорогу новому!
Автор засмеялся над собственным каламбуром, но Гейб не почувствовал никакого юмора в его словах.
— Я решил сменить тему, — продолжал Клэй, — и переместил сюжеты и обстановку из сороковых в настоящее время. Я создал новую ищейку: сержанта Кендалл Стэнвик.
— Значит, она не настоящая, да?
— Не веришь?
Клэй подошел к книжному шкафу из красного дерева, выбрал книгу в твердом переплете «Мертвая голова» и передал Гейбу.
— Помнишь Орсона Монкриффа? Он удавил свою жену электрическим шнуром, когда та угрожала разводом. Это было твое первое дело и мой первый бестселлер. За него я получил премию Эдгара По.
Он взял другую книгу: «Небольшое дело об убийстве».
— А Китти Мак-Фэддон, медсестра, которая отравила четверых престарелых пациентов?
Появилась третья книга со знакомой рыжеволосой красавицей на обложке.
— Конечно, ты же помнишь Рокси Вэйн. Не знаешь только то, что я скопировал ее со своей первой жены. Ну и сука же была она! И взяла у меня кругленькую сумму при разводе.
Писатель подошел к концу полки и вынул последнюю книгу.
— И наконец, Блайт Пруст. Блондинка, красивые ноги и сногсшибательное тело. Моя вторая жена стала ее прообразом. Сейчас она тоже бывшая миссис Хелфрих. Раскрою тайну, — сказал он, будто передавая Гейбу конфиденциальную информацию. — Она не натуральная блондинка и с телом в форме песочных часов: силиконовые импланты, за которые платил я.
— Блайт не убивала мужа, — возразил детектив.
— Какое это имеет значение. Смерть Эйнсли Пруста всего лишь незначительная деталь в сюжете. Причина написания этой книги заключалась в том, чтобы убить тебя. Только не понимаю, как ты снова появился. До сего момента мои герои никогда не начинали жить самостоятельно. Клянусь, что Конан Дойль никогда не сталкивался с подобной проблемой. Полагаю, что это именно моя вина твоего возвращения. Я бы так и оставил твое убийство нераскрытым.
— Зачем тогда так поступил?
— Потому что всегда думал, что ты немного самоуверенный. Вся эта шумиха вокруг того, что ты величайший сыщик в мире. Я посчитал, что убийца мигом собьет с тебя спесь.
— Несколько минут назад ты вообразил себя Богом, и у тебя хватает смелости назвать меня самоуверенным? Что ж, мистер Всезнайка с конским хвостом, в майке, рабочей робе и ужасной обуви, что собираешься делать теперь?
— Наверное, заставлю сержанта Стэнвик раскрыть твое убийство. Возможно, это единственный способ помириться с тобой.
По приказу Клэя Хелфриха два здоровенных охранника проводили Гейба Донлеви назад в тюрьму и заперли в камере мужского блока. Там его держали под замком, в то время как писатель работал над рукописью, в которой сержант Кендалл Стэнвик со своим молодым напарником раскрывали самое старое дело в истории города.
Прошло два дня, в течение которых Гейб Донлеви метался по камере как зверь, посаженный в клетку. На стене висел телевизор, но он не знал, как им пользоваться, да, возможно, ему не стало бы интересно его смотреть.
«Если мне придется остаться здесь дольше, то я сойду с ума».
Он услышал, как в замок вставили ключ, и минуту спустя дверь камеры открылась с ужасающим лязгом.
— Донлеви, — крикнул тюремщик, — к тебе посетитель.
— Правда? Кто знает, что я здесь?
— Твоя жена. Она пришла по супружескому посещению.
Тюремщик провел Гейба в маленькую комнату с двуспальной кроватью, унитазом и раковиной. На постели сидела сержант Стэнвик.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он, когда дверь за ним захлопнули.
— Устала ждать в машине, — пошутила она. — Мне пришлось сказать, что я ваша жена. Это был единственный способ попасть сюда.
— То есть «супружеского визита» не будет?
— Придержите обаяние мачо, детектив. У меня к нему иммунитет. Вы поговорили с Блайт Пруст? Она дала необходимую информацию?
— Нет, но теперь я знаю, кто убил меня.
— Кто же?
— Ты не поверишь.
— Попытаюсь.
Он стал рассказывать о встрече с Клэем Хелфрихом и о всем, что тот поведал.
— Значит, кроме самого писателя, мы все выдуманные персонажи? Мы герои в его книгах?
— Я же сказал, что ты мне не поверишь.