Великороссия: жизненный путь
Об авторе
Протоиерей Лев Лебедев родился в 1935 году в городе Калуге. Окончил исторический факультет Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова и Московскую духовную семинарию. Святое Крещение принял в возрасте 27 лет, в 1962 году, в разгар “хрущевских” гонений на Православие. Работал в историческом музее, расположенном на территории Новоиерусалимского монастыря под Москвой, затем служил алтарником на приходах Крутицко-Коломенской епархии.
В 1968 году рукоположен в священный сан, с 1974 года служил в городе Курске. В 1990 году со своими духовными чадами присоединился к РПЦЗ, образовав Свято-Троицкую общину. Вскоре, трудами отца Льва, в Курске появились еще две общины РПЦЗ, одну из которых возглавляет его сын, священник Вячеслав Лебедев. С 1994 года отец Лев — член Верховного Совета Российского Имперского Союза-Ордена, в 1996 году избран духовным наставником объединения “Казаки Черноземья”.
Со скорбной вестью о кончине отца Льва не может смириться сознание. Вновь и вновь хочется проверить — не слух ли это. Но весть об уходе от нас великого богослова и церковного мыслителя облетела уже почти все Русское Зарубежье. За истекшие с минуты смерти двое суток не осталось уже никаких сомнений в правдивости этой вести.
Можно ли заставить охваченный скорбью рассудок выразить то, кем был для нашей Церкви, для всех нас — русских православных христиан — новопреставленный отец Лев? Традиционные определения — великий богослов, талантливый мыслитель, глубокий церковный историк, проницательный пастырь-духовник, ревнитель и защитник Истинного Православия — меркнут перед исключительным талантом отца Льва. Он сделался, по слову апостола Павла, “для всех всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых”.
Многих из нас, чад Истинной Церкви в России, привел в ее спасительное лоно отец Лев. Кого-то — своими богомудрыми трудами (особое место среди них занимает статья “Почему я перешел в зарубежную часть Русской Православной Церкви?”), кого-то — своим исполненным любовью добрым сердцем, светом своей души, мягкостью и теплом, которые буквально излучал Батюшка.
Какими мелкими и несуразными казались выдвигавшиеся против него житейские “обвинения”, когда доводилось оказаться рядом с ним. Могли ли эти упреки иметь какое-то значение, когда Сам Дух Божий говорил с нами устами отца Льва?
Отец Лев являл собой редкое, исключительное для нашего времени сочетание мощного и ясного рассудка с доброй открытостью, любовью и простотой. С одной стороны — он автор многочисленных научных работ по богословию и истории Церкви: “Крещение Руси”, “Патриарх Никон”, “Москва патриаршая”, “Заметки по пастырскому богословию”, “Великороссия: жизненный путь”, “Колумбы росские”, "Экология, или Как покататься на драконе” и т.д. С другой — смиренный и мудрый пастырь, к которому приезжали за советом, наставлением и утешением христиане со всей России. Отец Лев не делал различий между своими гостями и чадами: каждому он отдавал всего себя, все свое время, опыт и знания. Ему была совершенно чужда кичливость, высокомерное отношение к простым, "неученым” людям, к "неофитам”, что так часто можно видеть у "ученых богословов”.
Батюшка был необыкновенно, как-то даже сверхъестественно отзывчивым человеком. Он вел обширную переписку, оперативно и неформально отвечая каждому своему корреспонденту. Он отзывался на все тревожные события в жизни нашей Церкви, поддерживая и ободряя страждущих и гонимых за веру православную. Он бдительно следил за происходящем в мире, давая мудрую и глубоко православную оценку всему, что происходит в Церкви, обществе и государстве. Трудно найти тему, которую он не затрагивал бы в своих многочисленных статьях: наука, техника, экология, политика, история, филология, философия, медицина... Казалось, отец Лев может ответить на любой вопрос. Человек с подобным энциклопедическим кругозором и, вместе с тем, твердо православными, традиционными взглядами, — уникальное явление для нашего времени.
Прекрасно ориентируясь в современном мире, энергично реагируя на все, что в нем происходит, отец Лев, тем не менее, оставался человеком другой эпохи. Его образ, характер, манера поведения, речь, — все напоминало пастырей старой России, каких сейчас и за рубежом, в эмиграции, уже не сыскать. Отец Лев жил Святой Русью и в Святой Руси, его идеалом и предметом духовных устремлений был Иерусалим Новый, икону которого на земле так трепетно и терпеливо созидали наши благочестивые предки. Мысль отца Льва-историка постоянно уносилась в Новоиерусалимский Воскресенский монастырь под Москвой, ставший как бы культурно-философским итогом эпохи Святой Руси. Время Патриарха Никона, весьма почитаемого Батюшкой, он считал переломным в истории России. Достигнув своего высшего духовного расцвета, она ушла вместе с Патриархом Никоном в Новый Иерусалим, запечатлев своей небоявленный зрак в истории, обращаясь к которой и мы, люди конца XX века, можем приобщиться к Святой Руси.
Мудрость и проницательность отца Льва привлекали к нему многих "сильных мира сего”. Он постоянно участвовал в научных конференциях, близко общался со многими иерархами и богословами Московской патриархии. После присоединения отца Льва к РПЦЗ в 1990 году, у него стали нередко бывать Епископы и священнослужители нашей Церкви. В скромном доме Батюшки на 2-й Кожевенной улице в Курске почти постоянно кто-то гостил. Часто одной беседы с отцом Львом хватало для разрешения сложнейших церковных проблем.
Первоиерарх нашей Церкви, Высокопреосвященнейший Митрополит ВИТАЛИИ высоко ценил отца Льва. Накануне судьбоносного для нашей Церкви Архиерейского Собора, на котором будет решаться вопрос — сойдет ли РПЦЗ со своего исповеднического пути ради призрачного единства с отступнической Московской патриархией или останется верна своему промыслительному историческому призванию, — Владыка ВИТАЛИЙ пригласил отца Льва в США для участия в работе Собора. Владыка Митрополит, вокруг которого сплетается коварный заговор, очень рассчитывал на поддержку своего верного протоиерея. Отец Лев немедленно поспешил на зов Владыки и, отслужив в Неделю Фомину, 26 апреля, свою последнюю Божественную Литургию в московском храме святых Царственных мучеников, вылетел в Нью-Йорк. Здесь, в Синодальном доме, за пять дней до начала Архиерейского Собора, он отошел ко Господу.
Скоропостижная и внезапная кончина протоиерея Льва Лебедева, причина которой еще не установлена, встала в один ряд с тяжелыми, трагичными испытаниями, постигшими нашу Церковь за прошедший год. РПЦЗ лишилась протоиерея Александра Жаркова (мученически погиб 1/14 сентября) и брата Иосифа Муньоса (мученически погиб 18/31 октября), враги Церкви отобрали Свято-Троицкий монастырь в Хевроне и сожгли Свято-Николаевский собор в Монреале. Казалось, чаша страданий верных чад Церкви и их старца-Первосвятителя уже исполнилась. Однако, буквально накануне Собора последовало новое тяжелое испытание. Невольно вспоминается образ ветхозаветного праведника-святого Иова Многострадального. Не превосходит ли все происшедшее меру скорбей и страданий, которую способен понести человек? Ответ на этот вопрос знает Господь. Нам же понятно, что все эти зловещие предзнаменования означают: наша Церковь стоит на пороге чего-то страшного и катастрофичного. Чего именно? Ответ на этот вопрос может дать ближайший Архиерейский Собор.
Мы же вновь и вновь обратимся к светлому лику почившего протоиерея Льва Лебедева, будем вновь и вновь учиться Истине из его творений, вновь и вновь утешаться воспоминаниями о его любви. Последним творением отца Льва стала статья “Диалог РПЦЗ с МП: для чего и как?” Это — его духовное завещание нам, оставшимся в юдоли страданий. “Ныне РПЦЗ — не часть, а единственная законная Русская Православная Церковь во всей полноте! — писал Батюшка, — РПЦЗ естественным образом хранит и продолжает собой все то, что искони содержалось на Руси Православной Церковью до 1917-го и даже до 1927 года. Диалог РПЦЗ с МП ведется, начиная с 1927 года, постоянно, не прекращаясь ни на один день! И в отличие от диалога Владыки Марка, этот диалог настоящий, со стороны РПЦЗ проникнут подлинной любовью и не содержит никакой игры в “равноправие”. В бесчисленных книгах, статьях, проповедях, письмах РПЦЗ призывала и продолжает по сей день призывать МП по-настоящему покаяться перед Богом и собственным церковным народом в грехе сергианского отступничества (и прекратить его), в экуменической ереси, призывает, очистившись таким покаянием, присоединиться к прославлению святых Новомучеников и исповедников Российских, и только после всего этого — подумать о созыве общего Всероссийского Собора Церкви...”
... Принесем же отцу Льву нашу молитвенную дань, воспоем ему пасхальную надгробную песнь, которая, как мы непоколебимо веруем, уже отзывается на Небесах словами Христа Спасителя, Которому отдал себя без остатка отец Лев: “Прииди, благословенный Отца моего, наследуй Царство, уготованное тебе от века!”
Александр Солдатов, 1 мая 1998 г.
Вступление
Как хорошо, что мы любим свою историю, но печально то, что так плохо знаем её!... Не потому ли, что истории жизни собственно Русского народа, его Души по сей день не написано? В самом деле, что мы имеем теперь, в области исторических знаний? Если не считать многих работ по отдельным периодам и темам, среди которых очень много достойных произведений, а иметь в виду только фундаментальные труды по общей истории России с древнейших времен, то мы имеем ряд прекрасных сочинений по истории государства Российского (Татищев, Карамзин, Соловьев, Ключевский и другие).
Здесь нам представлена политическая история, обзор деятельности государственных, общественных и иных учреждений, их выдающихся руководителей, важнейших политических и общенародных событий; немало говорится о культуре, быте и нравах и даже о церковных делах, но лишь постольку, поскольку эти дела имеют отношение к делам политическим. В таких событиях и учреждениях, конечно, отражается жизнь Народа, но все же — это не история жизни его Души непосредственно. С другой стороны мы имеем ряд обобщающих трудов по истории Русской Церкви (митрополит Макарий (Булгаков), архиепископ Филарет (Гумилевский), Карташов, Тальберг, Русак). Они сообщают нам очень важные сведения об истории церковных учреждений событий церковной жизни, выдающихся деятелей и святых Русской Церкви, затрагивая и события политические постольку, поскольку они имеют отношение к Церкви. Но всё это именно история Православной Христианской Церкви на Русской Земле, в Русском народе, но не история самого народа, как церковной общины! Хотя, безусловно, жизнь последней в такой истории во многом отражается и выражается. Механическое соединение данных политической и церковной истории могло бы дать более полную картину, но из нее все равно ускользнуло бы нечто главное, — та самая Душа, которая нематериальна и потому не ясно, как её «уловить». К тому же (и это в высшей степени важно!) до сих пор не найден «ключ» к пониманию исторического процесса. Процесс этот до сих пор представляется неким потоком, законы движения которого не установлены, где научному изучению поддаются отдельные фрагменты; причудливо плывущие в общем хаосе случайностей. Попытки осмыслить историю, как закономерный процесс, конечно, предпринимались. Тот же наш Карамзин рассматривал жизнь государства Российского с точки зрения западноевропейских (масонских, в основе своей) представлений, как некую эволюцию форм государственно-политического бытия, от низших к высшим. Это ошибка. Теперь уже многие знают, что эволюции, в общем не существует, хотя развитие от низшего к высшему может быть у отдельных объектов общего. Соловьёв руководствовался философией Гегеля (влиятельной в его время), где «саморазвитие» политической «идеи» представлялось тоже как бы эволюционным. Так что при всех явных симпатиях Соловьёва к отдельным лицам и событиям древности, у него в целом получалось, что все, что было у нас до Петра I — это как бы «низшее», подготовительное, погружённое в невежество и непросвещенность, а подлинный «свет» просвещения и культуры воссиял нам, русским, из Европы, в которую Пётр «прорубил окно»...