– Здесь побывали воры, – утверждал старик.
– Ну конечно, дедушка, – отвечал внук.
– Ты знаешь мой подвал, я сразу это заметил, еще у входа.
Последние слова прозвучали смущенно, хотя цель все еще оставалась другая – выразить недоверие.
– Мой добрый Балтазар, – заговорил внук. – Не забывай, до чего я прост. У меня недостало бы ума, чтобы в свое время открыть твои замечательные погреба. Нет и нет. Но вот у кого достало бы?
– Архитектор? – скромненько предположил старик.
– Об архитекторе не будем. Зачем искать так далеко? Тут ближе всего твои люди. – И когда старик растерянно заморгал в ответ, повторил с нажимом: – Твои люди, которые и вообще частенько к тебе наведываются. Или, вернее сказать: тебе являются. В желтых каретах, коль скоро это не продолговатые черные.
Потрясенный Балтазар глядел на него не мигая:
– О чем я только думал?! Ребенок должен произнести решающее слово.
Он начал метаться по узкому проходу взад и вперед.
– Ну конечно, им надо слегка поразмяться после столь долгой неподвижности. Они единственные, кто может невозбранно пользоваться световым колодцем, чтобы проникнуть сюда, не говоря уже о том, что двери им не помеха.
У старика сделался по-настоящему счастливый вид. К сожалению, ему мешало одно неустранимое противоречие. Он вдруг остановился и сказал жалобно:
– Но ведь они не воруют.
Андре испытал чувство великого облегчения; препятствие оказалось никакое не препятствие.
– А разве они что-нибудь украли? – удивился он и показал монету. – Вовсе нет. Они просто заплатили за выпитое.
– За выпитое, – протянул изумленный Балтазар. Привычная уверенность все-таки его покинула. Предшествующее буйство сменилось тупым оцепенением, и внук со все растущей тревогой отметил это. Требовалась срочная перемена воздуха.
– Ну, бери же, и пойдем отсюда.
Старик слезливо покосился на золотой. Потом вдруг схватил его и запрятал в складках одежды.
– Тебе пришла отличная идея, дитя мое. И за это тебе будет когда-нибудь принадлежать все мое вино. Ты не жалкий авантюрист, ты – нет. Вот твой отец, он кончит свои дни в богадельне. А ты получишь наследство.
– Виноторговлю, – подытожил Андре, – в день Страшного суда. Но представь себе, а вдруг они тогда снова устроят войну. От людей этого вполне можно ожидать. И тогда одержавший победу враг выпьет весь твой погреб.
– Ничего надежного на свете! – простонал Балтазар. – Пойду лягу.
Он явно спешил. Он устремился к лестнице, опережая внука, и, несмотря на дрожь в коленях, быстро вскарабкался по ней, снял запоры с первой двери, оставив ее открытой настежь в единственном желании поскорей достичь второй. Из нижнего подвала за скороходами следовал остаток умирающего света, не то как мог бы внук, поспешая за дедом по замысловатым переходам обширного подземелья, достичь цели.
Здесь уже можно было считать ее достигнутой. Андре споткнулся на невидимых ступенях, Балтазар же миновал их неслышно, как и положено духу, каковым он себя мнил. Отлетел последний засов, щелкнул замок с секретом, шкаф передвинулся. Хозяин дома Балтазар сделал более того, он даже приоткрыл перед гостем выход на улицу и через некую щель выпустил его. Когда Андре обернулся, он увидел лишь грубую кладку, шероховатый камень да зубчатую трещину через весь слепой фасад.
Затененная улица, такая печальная несколько часов назад, теперь ослепила его, суля спасительный выход к счастью. Первым делом он подумал: «Стефани. Только Стефани, – подумал он. – Была бы она рада унаследовать винный погреб? Открыл бы он ей больше, чем мне? Я считаю: нет. И одновременно считаю: да. Все мы ничего друг о друге не знаем.
Мог бы я утверждать то, до чего совсем недавно дотрагивался собственными руками? – Он оглядел свою руку, по ней бежал паук, но от золотой монеты не осталось и следа. – Полагаю, мне известно, чем сейчас занят Балтазар. Он ведь не стал закрывать второй подвал. Значит, ясно: он повернет назад. Могу предсказать, что будет дальше. Кстати, когда он готов был наброситься на меня, он ведь всего лишь следовал моему же внушению. Или, наоборот, я опередил его мысли? Нет, и хотя я знаю, чем он сейчас занят там, внизу, я так не думаю. К сожалению, это вряд ли пойдет ему на пользу».
Покуда в общем-то весьма симпатичный внук своего деда вышел на освещенное место и с каждым шагом все больше забывал про деда, сам Балтазар давно уже находился при самом себе и своих драгоценных бочках. Он выбивал одну затычку за другой и из каждой бочки изливался поток золота. Золотые монеты катились по его благородным, запачканным рукам, стекались в лужи желтого цвета, горы золота росли, и он опустился среди них на колени.