Не став задерживаться, сразу направился к воротам, которые должны быть еще открыты. Но когда проходил мимо старосты, о чем-то общающимся с одним из мужиков, остановился окликнутый Фомой:
- Мельхиор постой. – он подошел и встал рядом. – Что теперь будем делать? – в его голосе чувствовалось сильное напряжение.
- Есть у меня одна идейка. Мне ее Марта подсказала. – я похлопал его по плечу и направился дальше.
Выйдя за ворота я, не сбавляя шага, пошел прямиком к темнеющей полосе хвойного леса. На лицо, сама собой, наползла дурацкая улыбка и отчего-то хотелось смеяться. В ладони лежала пульсирующая сфера, покалывая кожу мириадами крошечных искорок. Артефакт, чувствуя настроение своего создателя и хозяина, с каждой секундой распалялся все сильнее. Из-за этого, когда я подошел к краю леса, держать сферу стало довольно неприятно.
Размахнувшись, я швырнул артефакт, целясь в дерево, растущее метрах в пятидесяти от меня. Завороженно проводил сферу взглядом, пока она не врезалась в ствол, разлетевшись веером осколков. Перед тем местом куда я попал, прямо в воздухе, появилась яркая алая точка, трепещущая словно пламя свечи на сквозняке. Маленький огонек робко потянулся к секвойе, будто пробуя на вкус хвойное дерево, чтобы в следующую секунду раздуться до размеров трехэтажного дома.
С диким ревом, пламя, раздуваемое изнутри, принялось жадно пожирать все вокруг, разрастаясь вширь с поразительной скоростью. За десяток секунд, лесной пожар охватил площадь, сопоставимую с футбольным полем и продолжал распространяться дальше – вглубь чащи. Если в этом мире нет аналога МЧС, то лесу кабзда. Хвойные насаждения горят не в пример яростнее лиственных и без вмешательства извне, могут жить до тех пор, пока есть чем питаться.
- Гори-гори ясно… - напевая старую детскую песенку я отходил от опушки, а за спиной гудел разбуженным драконом, набирающий силу лесной пожар.
Остановившись в пятидесяти метрах от края леса, я увидел, как из открытых ворот Приозерного выбегает народ. Они столпились под стенами и смотрели на пожар, что-то крича и размахивая руками. Я не обращал на них внимания, сосредоточившись на пожирающем лес огне, распространяющимся все дальше от опушки.
- И зачем? – рядом встала Агафья, опираясь на деревянную клюку.
- Это был самый быстрый способ помочь селу. Не будет леса – не будет и тех кто в нем обитает. Это же логично.
- Думаешь, что Хозяин леса сгорит в своих владениях?
- Было-бы неплохо. – кивнул я.
Ничего не став отвечать, старуха пошла обратно к селу, где ее дожидались жители, все еще толпившиеся у ворот. Я же, в свою очередь, уселся на зеленую траву, и скрестив ноги принялся ждать темноты. Пока я сидел на опушке, то решил не терять время за зря и занялся посвящением кинжала, доставшегося мне от шамана гноллов. Процесс занял каких-то пять минут, четыре из которых, мой не самый сообразительный мозг, думал как это сделать. Выдумал я следующее: для начала призвал Бездну и когда пространство вокруг заволокло багровым туманом, положил перед собой книгу заклинаний. На кожаный переплет положил кинжал, на одной плоскости которого своей кровью вывел «Abyssus»(Бездна) а на обратной «Imperium»(контроль). Как только кровь впиталась в кость, между книгой и кинжалом протянулась силовая нить, по которой хлынула энергия Бездны. Перед глазами, в очередной раз вспыхнуло:
«Внимание! Вы создали уникальный предмет: артефакт кинжал «Клык Тиамат». Данное оружие, отныне, непрерывно связано с Бездной, создавая стабильный прокол в мир океана энергии. Свойства: дает владельцу возможность пользоваться магией Бездны, без полноценного ее призыва. Способно прорезать ткань мира, для создания порталов в план Бездны. Обладает аурой, способной наносить хаотический урон на расстоянии (дальность атаки прямо пропорциональна количеству затрачиваемой маны). Урон зависит от количества вливаемой маны.»
Не прошло и получаса, как из клубов дыма, от сгоревших деревьев, вылетел огненный шар, яростно кричащий на неизвестном мне языке.
- Сам такой. – я показал шару средний палец. Языка, на котором он кричал я не знал, но был более чем уверен, что вряд ли, некто прорывающийся сквозь огонь, будет декларировать стихи Островского.
Оказавшись на свободном от пожара пространстве, шар принялся кататься, сбивая огонь. Его, к слову, на нем было куда меньше, чем мне изначально показалось, так что спустя десяток секунд, в двадцати шагах от меня замер он – Хозяин леса. Бугристый шар двух метров в диаметре, покрытый частично обгоревшей, частично порванной лисьей шкурой, смотрел на меня двумя тарелками желтых слезящихся гноем глаз. Он шмыгнул мясистым расплющенным носом и покосившись на Приозерное, произнес неожиданно тонким детским голосом: