Для меня всё это неприятно тем, что этот озабоченный сто процентов не будет заниматься разрушением барьера. А будет заниматься прятками, беготнёй, ну и окучиванием девки, само собой. И… обидно, досадно, да и хрен бы с ним, в конце-то концов. Пусть живёт и радуется, да и дуля, в роли большого пальца которой выступает безымянный хер, выходит довольно забавная. Божкам, которые его воскресили, само собой.
— Благодарю за рассказ, Диего, — кивнул я. — А теперь у меня к тебе разговор.
— И какой же? — приподнял бровь старший призрак.
— Первое, был такой призрак Кортез.
— Был?
— Был. Больше он не будет. Напал на меня по дороге в Болотный лагерь.
— Хм-м-м, — глубокомысленно протянул Диего.
— Кому броню продавать? — уточнил я. — Мне она не нужна, но вроде как Призрака старого лагеря.
— За пять сотен кусков куплю, если ты её не повредил, — подумав, ответил Диего.
— Я — охотник, Диего. Естественно целая, шкура не испорчена, — остроумно отметил я. — Принесу через часок. И вопрос второй: я тут недавно прибил тролля, не знаешь ли, кто купит шкуру?
— Чего? — немного удивился идальго.
— Хочу продать свежеснятую шкуру тролля, — терпеливо пояснил я, демонстрируя скрутку.
К чести Диего, больше глупых вопросов он не задавал. Осмотрел шкуру, мимикой выражал офигевание, но подумав минуту, ответил:
— Обратись к стражам жилища баронов, Вельруф. Продавать это стоит разве что Бартоло, рудному барону и управляющему. И с кем ты охотился на тролля?
— А что, для охоты на него кто-то нужен? — залупал я глазами с удивлением.
— Кому-то нужен, кому-то нет, — пожал плечами Диего. — Ладно, пойду я, Вельруф. И я тебя понял, — с ехидной миной обернулся он в дверях. — Призраки узнают, что не стоит связываться с охотником на троллей Вельруфом. Да и не только призраки, — негромко пробормотал он, уже уходя.
А я по быстрому привёл себя в порядок и потопал в замок. Надо быстро закрывать вопрос с рудой и валить из Старого на недельку. Может, к пирамиде Зодчих наведаюсь, подумаю ещё. А главное — надо думать, что делать, с учётом “сваливания” Безымянного с избранной дорожки, версии два.
27. Пляжная
В замковой части, кстати, милая шалость Марвина дала свои плоды. То есть раньше проход, конечно, был ограничен. Но теперь на воротах стояло три стражника вместо двух, ко мне эти привратники докопались, мол — к кому и какого хрена? Оговорился магами огня и “делу к Бартоло”, пропустили, но сам факт. Да и у жилища баронов стражи прибавилось. Впрочем, на моё требования “подать мне рудного барона Бартоло” эти типы переглянулись и позвали.
Сам этот тип был личностью интересной: мордатый, усатый, с цепким взглядом. Самое занятное в нём было то, что он был одет в очень похожую на мою одежду. Более вычурную, но совершенно не “броневую” на вид. Но понятно, что бригантина, кольчужные вставки и прочее. Подобное сходство отметил и сам Бартоло, окинув меня взглядом и усмехнувшись.
— Говори, зачем ты меня звал, призрак. И поторопись: я — занятый человек, — сообщил он.
— Я — Вельруф, — представился я, на что Бартоло прищурился и хмыкнул с ухмылкой.
— Свою одежду требуй с Рабена, — изящно пошутил он, на что я улыбнулся, а стражники гоготнули.
Хотя, конечно, не слишком весело всё это. Недотыкомка мне жизни в Старом не даст, это уже понятно. С другой стороны, после эпичного подвига Марвина меня в старом ни черта не держит. Можно даже на меч от Стоуна забить… Хотя не хочется.
— Я не настолько нуждаюсь, так что пусть рудный барон оставит её себе, — хмыкнул я. — А к тебе, Бартоло, меня привёл совет Диего. Вроде бы… — начал я демонстрировать скрутку.
— Шкура тролля? — оценил извлекаемое Бартоло.
— Она самая.
— Полторы тысячи кусков, — сообщил рудный барон, протягивая руки. — Если нет повреждений.
— Лишних — нет, — отдал я скрутку, вместе с которой Бартоло и скрылся в доме баронов.
— С кем ходил на тролля? — поинтересовался один из стражников.
— С этим, — честно похлопал я по тесаку у пояса.
— Шутишь?!
— Иногда.
— Эм-м-м… — задумался стражник.
Минуты через три появился Бартоло, выделив мне мешочки с рудой.
— И, Вельруф, ты заинтересовал Гомеза, — сообщил мне рудный барон.
— А Рабен? — понятно поинтересовался я, приподняв бровь.