Дочитав одну из глав, Лоис кладет в книгу закладку и протягивает ее Сафарову:
– Инспектор Ян Вэй порекомендовал грамотного адвоката. Я купила его книгу. Она, конечно, для юристов, но я настоятельно советую вам с ней ознакомиться. До Гонконга лететь около трех часов, так что почитайте. Если понравится, попросим автора защищать вас.
На задней стороне обложки размещена фотография известного адвоката. Руслан показывает название книги соседу: «Пределы необходимой самообороны».
Прочитав его, Антон оборачивается назад:
– Лоис, значит, ВИЧ – это ваша легенда?
– Я обычная журналистка, пишу для блога и разных журналов репортажи о путешествиях, – признается та. – Черт дернул меня помочь Питу в его работе под прикрытием! Пришлось нам с ним еще и похудеть на двадцать фунтов, чтобы один наркобарон поверил, что мы больны и терять нам нечего. Вон, спроси у снайпера, – Лоис показывает на индейца. – Он работал на удаленке у главаря калифорнийского крыла «Тихоокеанского картеля», боссы которого обитают в мексиканском Синалоа.
Услышав эти слова, Охотник наклоняется вперед:
– Лоис, то была твоя детская фотография?
– Я попала в эту переделку, потому что дуре захотелось приключений, – уклоняется от прямого ответа Лоис. – Еле ноги унесла…
– Вообще-то, твои ноги выносил я, – напоминает Сафаров.
– Ты – мой спаситель!
– Если на фото не дочь… – доходит до Руслана. – Может, и Пит – не муж?
– Муж… Но не мой, – улыбается Лоис, взглянув на соседа. – Он мой брат.
– А ты не замужем?
– Со вчерашнего дня в моем аккаунте стоит статус «свободна». – Опустив спинку кресла, Лоис отклоняется.
Довольный Сафаров открывает книгу.
Денисов ехидничает по-русски:
– Новая ситуация – новая цель?
Руслан не может сдержать масляной улыбки.
Заложив вправо, пилот поворачивает «Гольфстрим» к суше, он пролетает юго-восточную грань азиатского континента. Впереди – южный Китай.
Сев боком, Руслан поворачивается назад:
– Лоис, а что с моим револьвером?
– Я оставила его себе на память.
– У меня один вопрос. Представь: когда мы в горах пересекали вброд реку, боевики всех убили, а меня с тобой захватили в плен. Надеясь позабавиться, говорят: «Или мы вас тоже убиваем, или играйте в русскую рулетку». Если помнишь, тогда в шестизарядном барабане моего револьвера оставалось два расположенных рядом патрона. Я первым кручу барабан и стреляю себе в рот. Осечка. Твоя очередь. Ты прокрутила бы барабан или нет?
– Так, значит, с первым выстрелом мне не повезло… – ухмыляясь, размышляет вслух Лоис. – Руслан, ну ты мог бы спросить что-нибудь полегче! Я же не математик. Но обещаю подумать, пока летим.
Сафаров обращается к собеседникам:
– А вы трое, если знаете ответ, не подсказывайте.
– Вот как вы могли поверить, что русские способны тупо шмалять себе в мозги? – не выдерживает Денисов, вновь оборачиваясь назад. – Такое можно объяснить только тем, что американцы приучены Голливудом к русофобии.
– Причем тут мы? – возражает спецагент. – Это же ваше любимое развлечение!
– Так знайте: в Первую мировую и Гражданскую войну офицеры – в основном образованные дворяне, играя в «русскую рулетку», после прокрутки барабана незаметно отключали трещотку, – растолковывает Денисов. – Патрон менял центр тяжести барабана и всегда опускался ниже ствола. По законам физики наиболее безопасный вариант – оставлять в барабане три расположенных подряд патрона. Офицеры пользовались этим фокусом для демонстрации своего бесстрашия перед наивными собутыльниками. А еще это был эффектный способ показать впечатлительной барышне, что претендент на ее любовь готов ради своей избранницы на любые поступки.
Внимательно слушающий индеец, соглашается:
– Теперь понятно, почему в фильме «Охотник на оленей» русский американец так долго обыгрывал в вашу рулетку вьетнамцев.
Командир экипажа сообщает, что самолет поднялся на крейсерскую высоту, и разрешает расстегнуть ремни.
В кресле первого ряда сидит скромно одетая Кианг и задумчиво смотрит в иллюминатор. В ее блестящих черных глазах отражается голубое небо, на пальце ее правой руки сверкает бриллиант, а на коленях лежит планшет, на экране которого изображение женщины с младенцем.
28-й день. Окаянный
Солнечные лучи, проникающие через железную решетку под потолком, подсвечивают мрачные стены тюремной камеры. Ограниченное пространство и медленно текущее время угнетают нескольких угрюмых арестантов. Молчаливо сидящие на нарах Денисов и Сафаров с тоской разглядывают крестообразные тени неторопливо, но неуклонно крадущиеся по камере.