– Когда я учился в Душанбе, вас ставили в пример как одного из героев гражданской войны, – вспоминает Саид.
– На войне погибают самые смелые… Они – герои, – сказав это, полковник задумчиво смотрит на курьера и переходит на английский: – Ну смотри, Абдул, ты заварил всю эту кашу. Если наврал, берегись! Капитан, все время держи его на мушке.
– Э-э, вы все меня еще будете благодарить, – заверяет Абдул. – А я – вас.
– Лейтенант, – полковник переводит взгляд на стрелка. – Снарядов у вас маловато, экономь.
– Буду стрелять только в крайнем случае, – обещает Тимур.
– Если живым Джафара взять не удастся, – полковник обводит покорным взглядом присутствующих, – вспомните о моем сыне, завалите шайтана!
– Если замочим, мы вряд ли сможем доказать его причастность к теракту, – возражает Антон. – Но если привезем гада сюда, то ФСБ сможет расколоть его.
– Не могу приказывать тебе, Денисов, поэтому прошу: если появятся хоть малейшие сомнения – отменяй операцию, а лучше вообще не начинай!
Антон по Телеграм получает от вертолетчика смайлик окей и посылает в ответ восклицательный знак.
Еще некоторое время сообщники уточняют последние детали предстоящей операции. Затем полковник достает бутылку коньяка, а Руслан разливает его по рюмкам.
Бахром, тронутый решительностью молодежи, поднимает свою:
– Завтра у вас, ребята, трудный день, опасный. У каждого должна быть ясная голова – всем нужно выспаться. Могут произойти события, потребующие от вас настоящего мужества и отваги. Давайте выпьем за то, чтобы никто из вас не встретился с шальной пулей, чтобы все вернулись невредимыми. И простите, что меня там не будет. Я хотел бы… Сам в молодости был таким, как вы – настырным ишаком… Теперь ваше время!
4-й день. Фатальный
Полная луна льет бледный серебристый свет на пребывающее в ночной мертвой тишине горное плато. Внезапно степную полутьму на несколько секунд пронзает луч мощного прожектора «Тайфуна», направленный вертикально вверх. Слышен нарастающий стрекот винта, приблизившись, вертолет включает яркие фары. Огни выхватывают из темноты пылевые вихри под Ми-26. Шесть мощных колес касаются земли, но винт продолжает вращаться, со свистом рассекая лопастями воздух.
Створки грузового люка открываются, рампа опускается, и «Тайфун» с ходу въезжает в раскрытое чрево вертолета. Створки закрываются, рев двигателей усиливается, винт, рассекая в воздух, набирает обороты. Вертолет отрывается от земли, тяжело поднимается и, погасив фары, исчезает в темноте, оставив после себя облако пыли, заслонившее луну и звезды.
На фоне темного неба летящий без огней вертолет едва заметен. Лишь в кабине экипажа светятся и мерцают многочисленные приборы. За штурвалами – командир и пилот, перед приборами навигации – штурман, рядом с ними сидят Денисов и Абдул. Сафаров стоит неподалеку у открытой двери кабины. В полумраке грузового отсека на откидных сиденьях расположились Булат, Саид и Тимур. Посередине отсека покоится притянутый крюками к полу «Тайфун». Новоиспеченные десантники напряжены в ожидании важного перелома, после которого жизнь каждого из них станет намного лучше… Или намного хуже.
Денисов выходит из кабины и кладет на сиденье шесть пачек долларов и два рулона пластыря. Сев рядом и подняв штанину, он с помощью пластыря приматывает пачку к ноге чуть ниже икроножных мышц. Остальные поступают таким же образом.
Слева по курсу забрезжил рассвет. Вертолет переходит на бреющий полет.
Небо становится светлее, и уже можно различить очертания цепи холмов. В кабине экипажа все высматривают русло высохшей реки. Увидев ориентир, штурман находит место для посадки. Вертолет опускается, пыль вихрями уносится из-под фюзеляжа, двигатель умолкает, но лопасти винта по инерции все еще вращаются некоторое время. Денисов кладет перед командиром три пачки долларов.
– Вот, Петрович, на всякий случай. Не дай Бог, конечно, но вдруг мы не вернемся, а вентилятор не закрутится. Пригодятся тогда на обратную дорогу.
– Типун тебе на язык! – восклицает командир, но от страховки не отказывается.