***
Компания, решив прогуляться перед игрой, идет пешком в отель-курорт The Venetian и катается на гондолах по его романтичным каналам, очень похожим на венецианские. Они смеются шуткам веселых гондольеров, подпевают им и рассматривают архитектурные копии известных венецианских строений.
Переместившись в казино отеля, игроки испытывают удачу на рулетке, заодно прислушиваясь к звуку падения шарика. Ставка Кианг поднимается до шестнадцати тысяч, но пятый выигрыш срывается. Антон играет на разных столах, надеясь услышать при падении шарика дребезжание пластика.
Кианг подзывает Антона к столу, за которым играет Руслан. Тому выпадает очередной выигрыш, который он оставляет на поле. На табло светятся шесть красных номеров подряд. На красном секторе стоят стопки из шестидесяти четырех фишек по тысяче долларов. Руслану нужно выиграть в последний, решающий раз. Пит-босс разрешает дилеру сделать спин…
Вздох разочарования болельщиков и громкий, как у Шараповой, стон Шан сопровождают неудачу в седьмом спине.
После игры расстроенная проигрышем Шан, отведя «американского таджика» в сторону, говорит:
– Луис, я неловко чувствую себя, когда в соседней комнате спит твой брат. И у меня нет желания утром встречаться с горничной вашего этажа.
– Дорогая, но я не смогу заснуть без тебя.
– Засыпай со мной. Припоминаю, что ты обещал заниматься у меня медициной…
– Так я с удовольствием! – восклицает Руслан.
Сказав Антону и Кианг, что едет в гости к Шан, «студент-медик» вызывает такси. Влюбленная парочка, обнимаясь на заднем сидении, едет в уютную студию.
Возвратившись в отель, Кианг и Антон заходят в пустой лифт. Подождав, когда лифт проедет мимо второго этажа, «русский американец», глядя в потолок, рассуждает вслух:
– В центре галактики Млечный путь находится черная дыра, которая захватывает приблизившиеся к ней звезды. Под влиянием огромной гравитации звезды распадаются до пыли и втягиваются за горизонт событий в безвозвратную глубину.
– Ну, и при чем здесь я? – недоумевает Кианг.
Двери лифта открываются, но черноокая, желая услышать ответ, на этот раз не останавливает Антона.
Сопровождая подругу, тот отвечает:
– Твои две черные дыры под черными бровями тоже разрывают меня на части, а я, завороженный ими, жажду провалиться в их бездну.
– Во закрутил, Самец! – смеется Кианг. – Если это комплимент, то уж слишком космологический!
Она останавливается перед дверью в свой номер.
– Это не комплимент, я просто констатирую факт, – скалясь, улыбается Антон. – Своими чудными черными глазами ты околдовала меня.
– И как теперь я буду общаться с людьми, зная, что у меня вместо глаз две глубокие дыры?
Кианг целует настырного ухажера и, продолжая смеяться, захлопывает перед ним дверь в сказку.
14-й день. Длинный
Осеннее солнце еще не взошло, но восточная часть небосклона над Каскадными горами становится все светлее. А на западе за силуэтами вершин под лучами восходящей звезды уже светится заснеженный Рейнир – самый высокий из тринадцати дремлющих вулканов этого горного хребта, рожденного столкновением литосферных плит.
Тихоокеанская плита, сдвигаясь по несколько сантиметров в год, заталкивала под край Северной Америки небольшую плиту Хуана де Фука, которая погружалась в мантию, плавилась и выдавливала магматические расплавы в трещины земной коры. Тучи пепла извергались в атмосферу, а потоки лавы вытекали на земную поверхность, сооружая конусы вулканов.
Около сорока лет назад, поднимаясь из подкоркового резервуара, магма расплавила горные породы и превратила подземную воду в пар. Колоссальное давление в магматических камерах, словно пробку из бутылки шампанского, выбило камни, лаву и шлак из чрева вулкана Сент-Хеленс. Землетрясение обрушило его северный склон, укоротив гору на полкилометра. Ядовитая парогазовая смесь подняла пятьсот миллионов тонн грязного пепла в потемневшее небо. Долго еще пепел выпадал на штат Вашингтон, сопредельные штаты и океан.
Склоны гор покрыты вечнозелеными хвойными лесами, высокие тсуги, пихты и лиственницы острыми кронами тянутся ввысь к жизнетворным лучам светила. Высокоствольные деревья в этих горах нередко живут по триста лет. Прежде чем выйти из лесной чащи вапити – так называют благородного оленя индейцы – замирает, прислушивается и принюхивается. Свежий ветерок не доносит никаких опасных запахов. Подняв голову с крупными ветвистыми рогами, вапити выходит на туманную поляну. За ним опасливо следуют несколько самок с оленятами. Все чуют молодой вкусный подрост, поднявшийся на месте вырубленных деревьев. Подбежав к кустам, оленята лакомятся лесными ягодами.