Вскоре они выбрались на пологий берег, покрытый пушистой розоватой растительностью — Максу было не понять, мох это или кораллы такие тоненькие, обнажённые отливом.
— Я в реале, кстати, плавать не умею, — признался Лук. — Потому и часто плаваю в Юни. В жизни то сразу, как топор, раз и вниз... никакого удовольствия.
Он пошёл к горе, держа Калика под мышкой.
— Ты поэтому играешь? Чтобы плавать?
— Ну... — Лук задумался, даже остановив шаг на несколько секунд. — Не чисто ради плаванья. Скорее, ради возможностей в целом. Здесь я могу водить космический корабль, а в реале мне даже тачкой управлять нельзя из-за зрения. Здесь я могу таскать эту убер-броню, а в реале не подыму мешок с картошкой... Ладно, с мешком — ты можешь сказать, типа, подкачайся. Но вот с вождением... это обидно, да. И неисправимо. Так что плавание — это ж вершина этого... как его...
— Айсберга.
— Ага.
Мелкие брызги стали оседать на лице и одежде Макса — они приблизились к водопаду.
— Ну и плюс, если щас всё окончательно утрясётся, и неписи с новым ИИ станут адекватнее людей, — вновь заговорил Лук. — Я б тогда ушёл в Юньку насовсем, если б мог.
— А еда и питьё?
— Ну... меня б к системе какой подключили б. Трубки в вены, все дела.
Макс представил, как его тело лежит в больничной палате, иссохшее, а пищащий аппарат кормит его через трубочки в венах, и вздрогнул.
— А туалет?
— Медсестра б утку носила.
Путники совсем уже подошли к водопаду вплотную, так что им приходилось кричать, чтобы слышать друг друга.
— И что, есть деньги на медсестру и всё такое? — проорал Макс.
— Да я б может заработал чего в игре.
— Надейся-надейся!
— Я ж говорю: «если бы»! Дай помечтать!
Лук, прижавшись к гладкому склону, шагнул в поток воды и исчез. Макс и глазом моргнуть не успел. Он потоптался ещё немного на уступе, нервно сглотнул — шагать в водопад было боязно, и неважно, что вокруг — игра. Пока Макс искал в себе остатки храбрости, из потока высунулась рука и резко потянула парня на себя.
Доля секунды — и вот он уже стоит на другой стороне потока, на широком уступе, нависающем над грандиозно огромным залом — края теряются в бледной дымке искусственного тумана. Внутри горы были свои водопады — из света. Радужными сияющими волнами они струились по стенам и пропадали внизу, среди движущихся человеческих — и не только — силуэтов.
— Что тут у нас, вечеринка? — деловито спросил Макс.
— Типа того. Вечная.
Обезьян заверещал, Лук сгрёб его и несколько раз хорошенько тряхнул.
— Может, не стоит так резко?
— Боишься за электронные мозги, что ль? Ниче ему не сделается, у него мозги — отдельно, оболочка — отдельно, — отозвался Лук. — О, готовсь!
Он схватил Макса за руку и прыгнул вниз. Не успел Макс начать прокручивать на мысленном проекторе всю свою жизнь — так принято делать перед смертью, да ведь? — как падение замедлилось. Он, вместе с Луком и его петом, завис в большом летающем пузыре, который мягко опускался вниз. Другие пузыри с невесомыми пассажирами летели поодаль, переливаясь в искрящемся свете водопадов.
Макс замер, боясь вздохнуть. А пузырь опускался всё ниже и ниже, пока не лопнул, коснувшись пола — и тем самым лишил Макса отличного скриншота. Лук неудачно приземлился, хлопнувшись навзничь. Обезьян, не преминув воспользоваться случаем, соскочил с плеча своего самозваного хозяина и прыжками метнулся к толпе на танцполе, колышащейся в такт заунывного медляка.
— Чёрт! — вскрикнул Лук и выстрелил в толпу транквилизатором. Какая-то девушка в комбинезоне под металлик осела на своего рептилоидного партнёра, который ещё не понял, в чём дело, и принялся облапывать её ниже пояса.
Лук загромыхал на танцпол. Макс же ради разнообразия решил не гнаться в очередной раз за союзнической спиной, а предоставить себя самому себе. Он подошёл к барной стойке, отделанной сияющими кристаллами. Если бы не вывеска «BAR», Макс бы и не понял, что здесь наливают. Ни бутылок, ни бокалов — ничего, что должно было быть в любом уважающем себя баре.
Макс прильнул к стойке, ожидая, пока кто-нибудь сделает заказ. Затянутый в латекс бармен — явный непись ввиду своей «правильной», как у дворецкого из старых английских фильмов жестикуляции. Он взглянул на Макса, приветливо махнув рукой, и перед гостем тут же появилось меню. Монохромно-зелёное и дёргающееся, как стереотипная голограмма, оно гласило, что Макс может промочить горло не меньше чем за триста кредитов.