Офис на Стэйт-стрит, на самом спуске к бостонской набережной, внушал уважение. Старинное, осовремененное здание с представительным холлом и консьержами. Ковровые дорожки на площадке перед лифтом. Да и сами лифты «Отис», оформленные под пятидесятые, оборудованные при этом всеми технологическими новшествами: бесшумными дверями, цифровыми панелями с отметками об остановках и встроенными сенсорными телевизионными экранами.
Входя в здание и волоча за собой четырехколесный чемодан «Травел Про», вечный свой спутник, Дэн еще говорил по беспроводной гарнитуре. И далее, минуя внушительное фойе, поднимаясь в бесшумном лифте и шагая по длинному, устланному ковролином коридору в поисках нужного офиса. Он влетел в кабинет с искомым номером запыхавшийся, едва не столкнувшись с необъятным Саймоном. Только оказавшись внутри Дэн повесил трубку.
Выглядел он в тот день неважно. Перелетевший через океан, из другой временной зоны, опаздывающий, нервный, разрывающий между миллионом дел, звонков и встреч. Усталый, невыспавшийся, с подрагивающими пальцами и кругами под глазами.
В первый прием доктор Коуэлл не заставила себя ждать. Более того, дверь в ее кабинет была распахнута и она ожидала Дэна, сидя в уютном кресле с подлокотниками плавно перетекающими в спинку.
Если бы только недуг его, тревога отступили, исчезли. Безо всякого сожаления Дэн забыл бы обо всех именитых медицинских центрах и хваленых докторах. За каким чертом ему, техническому специалисту и инженеру надо знать о врачебных специализациях и терапиях: динамической, рационально-поведенческой и гуманистической - была и такая. Испытывали на нем и экзотические техники: прогрессивно-мышечная релаксация и абдоминальное дыхание. Но многолетняя беда его не отступала, напротив, усиливалась, точно невидимый и цепкий клещ, тянущий из жертвы жизненные соки. И всякий раз, в период длительной передышки надеялся он, что болезнь ушла, рассосалась сама по себе, но только до следующего кризиса.
Так размышлял Дэн, заполняя предложенные Саймоном бумаги на пластиковом клипборде. Стандартные, рутинные медицинские вопросы. Подтверждение о доступе к медицинской карте, чем и когда болел, разрешение на запросы катемнеза от предыдущих терапий. Сколько раз приходилось Дэну заполнять такие? Он сбился со счета.
После того, как формальные шаги были сделаны, Саймон предложил ему пройти ко врачу. Оставив свои пожитки, чемодан с рюкзаком, в приемной, Дэн вошел в кабинет знаменитой Терезы Коуэлл, доктора психологии и психиатрии, и прочих немыслимых профессиональных титулов, указанных на закованных в рамки дипломах и сертификатах на стенах. Как раз перед этим Саймон впервые напомнил ему, что телефоном в офисе пользоваться нельзя.
Доктор Тереза Коуэлл являла собой стройную особу лет пятидесяти, одетую, как подобало в чопорной Новой Англии в длинную юбку и блузку. Внешности она была не особенно яркой, однако подчеркнуто следила за собой, имела волнистые, мелированные волосы и большие, серые глаза. С первых ее слов, Дэн различил английский акцент и позже она подтвердила его догадку, рассказав, что переехала в США после замужества много лет назад.
Она поднялась с кресла и дружелюбно поздоровалась с Дэном за руку, когда он входил. Предложила ему усаживаться в мягкое кресло-реклайнер напротив. Минут десять ушло у них на стандартные вежливости: кто, откуда, когда. Несмотря на замотанность, Дэн играл в любезность виртуозно, не хуже профессионального врача-психолога. Вежливость, дружелюбие и сопутствующее им притворство были частью его работы.
Кем же предстал Дэн в глазах доктора Коуэлл в их первую встречу?
Отбрасывая усталость и нервозность, Дэн представлял собой высокого, ухоженного мужчину сорока пяти лет, спортивного телосложения. Прибыв непосредственно с самолета, Дэн был одет в джинсы с кроссовками и легкий тонкий пуловер. Дорожный пиджак он оставил в приемной, вместе с чемоданом и сумкой с ноутбуком. Голову Дэн начал брить наголо после сорока, до этого ходил с коротким седым ежиком. Черты лица его с восточноевропейской, узкой нижней челюстью, выпуклым лбом, и профессионально перемежаемыми улыбками, задумчивостью или серьезным вниманием, нельзя было считать какими-то особенными, яркими или тусклыми. Выделялись подвижные голубые глаза, быстрые, выхватывающие обстановку, читающие людей, их цели и мотивы.
Нрава Дэн был неспокойного. Он не мог сказать с уверенностью, работа ли сделала его таким, или изначально был он суетлив и подозрителен. В средней школе результаты психологических тестов держали его между меланхоликом и флегматиком, однако позже он переместился по окружности психотипов за сангвиника, тяготея к холерику.