Вспомнила я и ещё один фокус, которому научила меня мама. Правда она использовала не ваниль, а искусственный белый порошок ванилина, добавляя крошечную щепотку при полоскании постельного белья. Именно поэтому легкий сладкий запах выпечки витал в доме по пятницам, когда мама меняла постельное на наших с ней кроватях.
- Матильда, как думаешь, у повара есть ваниль?
- А, как же ж! Госпожа баронесса ажно в столице заказывает и как гости приезжают – всенепременно на стол выпечку с ванилью подают.
Оставлять платье в прачечной я не рискнула, и мы вдвоём со служанкой двинулись на кухню.
Тётка Гризелда, о которой мне во время болезни рассказывала Альда, оказалась пожилой, одышливой и очень полной женщиной. Недовольная тем, что её потревожили после ужина, она хмуро смотрела на меня, явно не ожидая ничего хорошего.
- Тётушка Гризелда, скажите, у нас осталась ваниль?
- Полбанки ещё стручков. Я госпоже баронесса докладывала, что перец почти кончился и чёрный, и белый, имбиря нет, от корицы – одна шепотка на дне. А ваниль как прошлый раз завезли – так гостей-то больше и не было. Сколь прибавилось – столько и стоит.
- Вот и прекрасно. Пожалуйста, сделай мне полкружки крепкого отвара.
- Из ванили? – с удивлением уточнила повариха. И не удержавшись спросила: - Это зачем же вам, госпожа Софи, этакое понадобилось?
- Понадобилось, – кратко ответила я. – Нужно немного, главное – чтобы был крепкий.
Глава 10
Матильда ушла, и я осталась в подвальной комнате, куда залетал через окно под потолком ледяной уличный ветер. Здесь было страшно и неуютно, а пламя свечи плясало так, что я побоялась остаться совсем уж у в темноте. Придвинулась ближе к печке и про себя начала обдумывать алгоритм стирки этого самого платья.
Сейчас оно валялось небрежной кучкой рядом с деревянными шайками. Главное, как понимала я, ни в коем случае нельзя брать горячую воду, а делать все нужно максимально быстро, чтобы не вымывалась краска из ткани. Пристроив свечу на настенную полочку, я натаскала холодной воды во все три шайки, добавила по паре ковшиков тёплой, стоявшей у печи, и получила воду комнатной температуры.
В первую шайку я добавила сероватую слизь, пахнущую хозяйственным мылом. Целых два горшка этого месива стояло на полу и жалеть я не стала – влила щедро и слегка вспенила. Во вторую шайку я не добавляла ничего, в третью выплеснула процеженный отвар ванили и с удовольствием вдохнула знакомый сладковатый запах. Он успокаивал и даже как-то подбадривал меня, напоминая дом, маму, и свежее постельное белье.
Бродила Матильда довольно долго, но когда вернулась, то принесла именно то, что мне нужно: старую ветхую, но чистую простыню, ещё три крепких и чистых, и дощечку шириной сантиметров шесть-семь, а длиной – чуть больше пятидесяти. Я приложила её к платью и убедилась, что она подходит идеально.
Ветхую простынь, под недовольное бурчание Матильды я распустила на не слишком широкие полосы и принялась бинтовать дощечку внахлест, накладывая тканевую ленту сперва в одну сторону, а потом в обратную. Покрыв всю деревяшку несколькими слоями ленты, по центру я сделала петлю, затянув её крепки узлом. Получилась импровизированная вешалка, на которой платье отвисится, сохраняя свою форму.
Дальше я действовала достаточно быстро. Кинула бархат в мыльный раствор, немного пожамкала по горлу и подмышки, слегка покрутила ткань в воде на манер стиральной машинки и, подняв мокрый тяжеленный комок над шайкой, слабо сжала его, давая стечь мыльной воде. Бросила платье во второй таз и повторила операцию, смывая мыло, в этот раз отжала чуть тщательнее, но все равно выкручивать сильно не рискнула. А потом положила постиранное платье в шайку, благоухающую ванилином. Матильда все это время пристально наблюдала за мной, но ничего не спрашивала.
Воду из таза с ванилью я слила в угол прачечной, там находилась труба которая выводила куда-то грязную воду. Она, вода эта, конечно была окрашена и потемнела, но все же не так сильно, как я опасалась. В пустой шайке, крепко держа её за ручки с двух сторон, мы отнесли мокрое платье ко мне в комнату и там я, разложив чистую сухую простынь прямо на полу, аккуратно расстелила платье сверху и скрутила все в нетугую колбасу. Затем прошлась по этому валику, слегка придавливая ладонями, чтобы бархат отдал влагу простыне. Операцию эту повторила ещё дважды и оставила платье сохнуть на последнем чистом куске ткани прямо посередь комнаты.