Ну конечно, сам себя не похвалишь – никто не похвалит...
Я не видела особого интереса в глазах барона Клингена. Блондин слушал разглагольствования сестрицы с совершенно каменным лицом. Мне даже казалось, что делает он это просто из вежливости. Но мне изрядно надоело слушать, как сестрица втаптывала Софи в грязь. Дождавшись перерыва в её словесном потоке я спросила:
- Как ты думаешь, Альда, если молодая женщина пережила своего молодого мужа и осталась вдовой, это ведь обычная ситуация?
Сестрица с подозрением глянула на меня, но явно не понимая к чему я веду, с недоумением пожала плечами и ответила:
- Такое бывает часто, ничего необычного в этом я не вижу.
- Вдова вновь выходит замуж и через некоторое время умрёт и второй её муж, вовсе не будучи стариком. Как думаешь, сестрица, эту женщину можно назвать чёрной вдовой или мы подождём третьего бракосочетания?
Альда побагровела. Барон Клинген глянула на меня даже с интересом, но явно не понял, о чем я говорю, а вот тот пациент, что лежал ближе ко мне, прикрыл глаза и тихо попросил:
- Можно мне питья, госпожа Софи?
- Не скучай без меня, Альда. Я схожу на кухню и вскоре вернусь…
Глава 18
На кухне я пробыла не так и долго, минут пятнадцать-двадцать, поговорив в с поварихой тёткой Гризелдой.
- …от ивы кора хорошо жар сбивает. Ещё можно ромашки сушёной сыпнуть и зверобоя. Ну и медком сдобрить – хорошее питье получится.
- Скажи, а нет ли у тебя на кухне каких-нибудь кислых ягод в запасе?
- Ягод кислых? Ежли только алычи добавить, госпожа Софи… - с некоторым сомнением проговорила повариха. – Она кислющая и госпожа баронесса её не сильно уважает, но больше-то ничего и не найду я. – Она вопросительно посмотрела на меня, пытаясь понять, нужна ли такая добавка.
- Вот и хорошо. Добавь туда алычи, а мёд класть не нужно. Питье должно быть именно кислым.
Черпнув воду, кипящую в котле, повариха в небольшом медном ковшике заварила необходимые травы и двинув на край плиты, оставила под крышкой.
- Малость настояться должно, госпожа Софи.
Почему-то я думала, что алычу принесут вяленую или приготовленную как варенье. На самом деле все оказалось проще: Гризелда отправилась в подпол и вынесла глиняный горшок с крышкой, сообщив:
- От я летом запарила – по сию пору и стоят. Мало господа её употребляют, а мёду на этаку кислятину не напасёшься.
Я с опаской смотрела на совершенно не герметичную крышку и уточнила:
- Как ты её делаешь?
- Обыкновенно! Ягоды намою, на сетке разложу, чтоб вода стекла. Затем в горшок кину, крышкой прикрою и возле краешка плиты ставлю. Оно и кипеть не будет, а просто полопается от жары и будет томиться. Езжли допустим днём поставила, так до самого вечера.
Я лично открыла крышку горшка, подозревая, что увижу там плесень. Но никакой плесени или порчи там не было, только сверху застыла небольшая пленочка подсохшей ягодной массы. Взяла чистую ложку и отогнув плотную плёнку попробовала на вкус густо-бордовый ягодный сок. Б-р-р-р! Такой жуткой кислоты испугается любая плесень! Так что в кувшин, куда тётка Гризелда процедила травяной отвар, я щедро добавила почти стакан густого сока.
***
К моему возвращению в комнату процесс охмурения барона Клингера развернули полномасштабно: Альда щебетала и щебетала, рассказывая о последнем бале.
- Ах, граф Воттенберг конечно старик, но он прекрасно танцует. А еще… - она кокетливо потупилась и немножко тише, задушевнее, добавила: - Граф мне сказал, что я самая красивая девушка на этом балу! Конечно, я думаю, что господин граф пошутил по доброте душевной, хотя он и говорил мне это не один раз… Но все же это, наверное, была шутка…
Альда явно ожидала от барона, что он кинется уверять её, что граф не шутил. Поэтому в комнате возникла несколько неудобная пауза...
Проходя мимо блондина я глянула на него и поймала чуть змеиную улыбку на губах. Налила в стакан ещё горячее питье, и поняла, что не смогу поднять темноволосого больного, всё-таки, хоть он и был ростом ниже блондина, сам по себе парень оказался вовсе не мелкий. На маленьком столике возле постели я обнаружила большую деревянную ложку и этой ложкой додумалась «накормить» пациента. Он неловко вытягивал губы трубочкой и чуть морщась от кислоты глотал тёплое варево.