- Ить письмо-то не простое, а важное!
Я молчала, не поворачиваясь. Во мне играл какой-то детский азарт и я хотела дождаться, пока она сама вывалит мне сведения. Дождалась, только вот новость оказалась достаточно пугающей.
– Ить, птичка вы моя бедная… Боюсь, что горничные не зазря языки чешут. Оно, конечно, доподлинно никто не знает, чего в той бумаге писано, а только отправлена-то бумага энтая в монастырь Святой Агриппины аж самой настоятельнице.
От слова «монастырь» я вздрогнула и повернулась к служанке, на её лице не было торжества, а только жалость:
- Тётки-то наши кумекали-кумекали, а ить все одно думают… – Матильда даже поджала губы, отводя взгляд.
Пожалуй, даже я догадалась, о чем думают служанки. После моей так и не состоявшейся свадьбы монастырь многим из них казался вполне логичным выходом. От Матильды я знала, что эта тема обсуждается регулярно.
- Матильда, а разве могут меня насильно сделать монахиней?
- Да ить, ежли бы в монахини – обо бы ещё и ничего! А только ежли супротивничать будете – отдадут в послушницы, а в монахини-то и не примут! Оно ведь этак то ещё хужее, всё одно как в служанках.
Я одновременно ощущала и растерянность, и страх. Не знаю, согласят ли монашки уступить баронессе половину моего приданого… Но если они договорятся – мне крышка! Все же о монастыре я до этого думала достаточно отвлеченно, просто как об ещё одном возможном варианте. Пожалуй, рассмотреть монастырь как временное убежище от гибели я бы согласилась, но перебраться туда на всю жизнь…
- Матильда, а сколько дней пути до этого монастыря?
- А кто же его знает, госпожа Софи? А только когда батюшка ваш после свадьбы госпожу баронессу туда возил, помолиться о даровании ребёночка, так их седмицы три не было, аль даже больше. А вот сколько они на дорогу потратили, а сколь при монастыре пожили – то мне и вовсе неведомо. А поездка-то, слышь-ка, помогла… Как возвернулись оне, так через два месяца матушка ваша и затяжелела…
Получается, что даже в самом лучшем случае до приезда монашек в замок у меня всего три недели. А в худшем – и того нет. Конечно, монахини могут и не согласиться на урезание моего приданого, но…
Ещё секунду подумав я встала и отправилась в комнату к своему пациенту.
Глава 20
Почти полтора дня я вынуждена была слушать трескотню сестрицы, пытаясь выбрать момент и поговорить с пациентом наедине. Я совершенно точно понимала, что предложение замужества сделано не из-за моей «неземной красоты» или моего приданого. То есть, у парня есть какие-то свои, личные обстоятельства, которые вынуждают его сделать это самое предложение. Меня мучили вполне обоснованные подозрения: если я соглашусь, не нагребу ли я вдобавок к свои проблемам ещё и кучку его забот? Это ведь может оказаться кучка такого размера, что монастырь раем покажется!
Похоже, поведение Альды беспокоило не только меня, но и обоих мужчин. Блондин всё больше хмурился и хотя старался держать себя в руках, все же было заметно, что Альда ему мешает. Сестрица то ли не замечала его недовольства, то ли действовала по принципу - капля камень точит. Улыбалась в ответ на нахмуренные брови и продолжала щебетать.
Мой же пациент был достаточно слаб и часто впадал в дрему, но как только открывал глаза и слышал голос сестрицы – непроизвольно морщился с самым мученическим видом и тоскливо заглядывал мне в лицо, пытаясь там что-то усмотреть.
Вечером, когда мы с Альдой уходили из комнаты, мы обе подслушали очень короткий разговор, который каждая из нас поняла по-своему.
- Генрих, это невыносимо!
- Успокойся, я справлюсь… - с тяжёлым вздохом ответил блондин.
Встревоженная непонятными словами Альда поплотнее закрыла дверь к ним в комнату и вопросительно глянула на меня. Я с недоумением пожала плечами, показывая, что тоже ничего не поняла. На самом деле я подозревала, что барон Леон Тенгер хочет обсудить возможность брака между нами и что-то объяснить мне. Но присутствие сестрицы ему мешает, а он почему-то торопится…
Утром следующего дня Генрих Клинген и в самом деле решил эту проблему! Сразу после завтрака, как только мы отпустили горничную и заняли свои места, он заявил:
- Прелестная госпожа Альда, я чувствую себя гораздо лучше благодаря вашим стараниям, а главное – вашему присутствию! Но ещё мой отец учил, что даже после серьёзных ран нельзя залёживаться в кровати – это сильно ослабляет воина. Но и ходить одному по совершенно незнакомому замку… да и без вашего присмотра, госпожа Альда, я буду себя чувствовать брошенным и одиноким, - он посмотрел ей в глаза, дождался милой улыбки и потупленного взора и «добил» сестрицу: – Вы не могли бы прогуляться со мной по коридору? Смею вас заверить, что вашей репутации ничто угрожать не будет – мы оставим дверь в комнату, где останется ваша сестра, открытой!