Солдаты большей частью устраивались подремать, располагаясь прямо на прогретой солнцем траве кто где. Леон проверил часовых, выставленных вокруг лагеря и, наконец то, вспомнил про меня.
Все это время я тихо сидела в тени кареты, вытащив пару подушек и отбиваясь от редких комаров. Сейчас, при дневном солнце, их было совсем немного, но я с ужасом думала о том, что ночевать возле озера просто страшно – топкий берег, самое что ни на есть комариное место.
- Устала?
- Вполне терпимо… – я пожала плечами, не зная как сказать мужу что я не столько устала, сколько просто скучаю. – Жаль, что мне в дороге совершенно нечем заняться.
Леон виновато вздохнул и попросил:
- Потерпи немного, Софи. Пока я, к сожалению, ничего не могу с этим сделать.
- Я понимаю…
- Хочешь искупаться?!
Предложение было очень заманчивым, но я не представляла, как это сделать, а муж торопливо предложил:
- Отойдём подальше от лагеря, я сам покараулю. Хочешь?!
Поколебавшись, я отправила его к телеге с вещами, объяснив где лежит чистое белье. Он принёс мне простынь, перекинув её через плечо и подал руку, помогая встать. От лагеря мы отошли не так и далеко и остановились возле группы низко свисающих над водой плакучих ив. Вручив мне простынь, Леон осмотрелся и прямо через узкую полоску камыша полез в сапогах в воду. Затем вернулся, и снова полез туда же. Камышовые листья под его ногами превращались в зелёное мокрое месиво.
- Что ты делаешь?!
Он удивлённо глянул на меня и пояснил:
- Протаптываю тебе тропинку, чтобы ты не порезала ноги, когда пойдёшь мыться. Бояться травы и водорослей не нужно - озеро чистое, пройдёшь совсем немного – дальше дно становится песчаным, сможешь промыть волосы.
Пообещав мне не подсматривать, он отошёл от меня метров на десять, а я торопливо принялась скидывать пропотевшую одежду, чувствуя себя неловко. Все же эксгибиционизмом я не страдала, а ощущение, что Леон поглядывает в эту сторону у меня присутствовало, но и отказываться от свежей воды было решительно немыслимо – последний раз я мылась в баронстве Брунон, больше трех дней назад.
Наплескалась я вволю и, чувствуя себя заново рождённой, завернувшись в мягкую ткань, села спиной к солнцу и принялась сушить волосы.
- Мне жаль, что я не могу сразу создать тебе удобные для жизни условия…
Я вздрогнула от неожиданности, так как не услышала шагов. Про себя отметила, что Леон нарушил собственное обещание.:
- Ты говорил, что не будешь подглядывать!
- Я и не подглядывал! – в голосе мужа прозвучало искреннее возмущение. – Ты перестала плескаться в воде, и я понял, что купание окончено, только и всего!
Мне стало неловко за свои подозрения.
- Извини…
- Софи, тебе лучше запомнить, что я не нарушаю своё слово. – кажется, он действительно обиделся.
- Извини... – повторила я. – Я слишком мало тебя знаю. – Желая перевести разговор на другую тему, я задала вопрос: – А что именно поехал узнавать барон Клинген?
- Обстановку… - неопределённо ответил Леон.
В этот раз у нас разговора так и не получилось. Почему-то мы оба чувствовали себя неловко и через некоторое время, когда волосы на солнце чуть подсохли, Леон скомандовал:
- Одевайся, Софи, нам пора возвращаться в лагерь.
Спать мне снова пришлось в карете.
***
Возвращения разведки мы ждали почти двое суток. Барон в сопровождении солдат вернулся к вечеру второго дня и немедленно уселся разговаривать с Леоном. Солдаты не подходил близко к командирам, но явно ожидали результатов этого разговора, догадываясь, что привал окончен. Некоторые начали неторопливо сворачивать лагерь. Я же особо стесняться не стала, а пошла прямиком к усевшимся на траве баронам. Заметив моё приближение Леон недовольно нахмурился и строго спросил:
- Что тебе нужно, Софи?
- Ничего, кроме информации.
Клинген молчал, отвернув лицо и не желая вмешиваться, но всем своим видом демонстрируя недовольство. Леон нахмурился ещё сильнее:
- Софи, не дело тебе…
- Леон, я не безмозглая кукла. Я не пытаюсь узнать военные тайны. Но раз уж мы теперь муж и жена, я хотела бы понимать, как обстоят сейчас наши дела, – слово «наши» я подчеркнула голосом.
Несколько мгновений Леон колебался, потом не слишком довольно вздохнул и сказал:
- Хорошо, садись рядом, только не вмешивайся.