— Дану построила это место, и я приняла её роль. Понимаю. Хочешь забрать части меня, но заменишь их? Соберёшь меня такой, какая я сейчас?
— Да.
— Откуда я могу знать, что ты сдержишь слово.
— Ты и не можешь знать, но иначе, никто из нас отсюда не уйдёт, и любой, кто придёт после тебя, останется здесь с нами. Лишь ты можешь сбежать из этой тюрьмы и выжить. Может прийти лишь Смерть, но даже он будет здесь в опасности, поскольку слишком многие из нас жаждут забрать у него косу.
— То есть в ином случае, мы оба останемся здесь… навсегда? — уточнила я, смотря ему в глаза. Дело в том, что я чувствовала это существо в душе. Я чувствовала семейную связь, которую Фейри делили друг с другом, но она гораздо больше. Она усиливалась, пульсируя во мне. Я действительно могла чувствовать, как связь между нами встала на место, когда он улыбнулся, кивая, чувствуя её тоже, а на моём лице отразилось удивление.
— Я был здесь ещё до того, как мир полностью сотворили. Когда мама привела меня сюда, дерево было единственным существом в этом мире. Теперь я чувствую, что он расширился и вмещает в себя множество миров, всё ещё неисследованных. Я не хочу хранить твои воспоминания, только прочувствовать их, поскольку я никогда не знал ничего, кроме похоти, голода и ненависти, которые тяготят каждое существо в тюрьме.
— Думаешь, моя жизнь — прогулка по парку?
— Я чувствую любовь и ощущение счастья, вижу в твоей ауре преданность тем, кого ты зовёшь семьёй. Твоя чистота интригует и будоражит тьму этой тюрьмы. Меня разрывали на части до тех пор, пока осталась лишь необходимость выжить, но я никогда не пробовал ни чистоты, ни любви. Я убивал только тех существ, которые входили в мою гробницу, и именно тут ты и находишься. Мама идеально построила мою могилу, не позволяя мне почувствовать красоту её мира или ощутить солнечные лучи на лице. Я знал только этот холод и горечь, ненависть и страх тех, кого бросили кормить меня на протяжении бесчисленных лет, которые я провёл здесь.
— Тогда давай начнём, брат, — сказала я, вкладывая свою руку в его. Он уставился на наши сцепленные руки, прежде чем снова посмотреть на меня. — Время идёт, мне нужно выиграть войну.
Я моргнула и сглотнула, уставившись на Райдера, открывая и закрывая рот в попытке подобрать слова, которые нужно произнести, пока что-то не ударилось о стены крепости, заставив замок содрогнуться.
— Райдер, — прошипела я. — Я этого не делала.
— Чего именно? — спросил он, наблюдая, как все встали из-за столов и начали исчезать.
— Малахия показал, что произошло в тюрьме. Я не спала ни с одним из монстров. Я не изменяла тебе. — Тяжесть, которая была на груди, уменьшилась, и я выдохнула.
— Я знаю, но сейчас есть проблема серьёзнее. Отведи женщин в Гильдию, Синтия. Живо, — приказал он и начал просеиваться, но я вернула его. — У нас нет времени, женщина!
— Поцелуй меня, зверь. — Я встала на цыпочки, и раскрыла крылья. — Я люблю тебя и всегда буду любить. Иди и убей всех, кто пытается причинить нам вред, а я вернусь, как только запру наших людей в крепости, которую возвела для них.
— Ты должна мне эту задницу, женщина.
— Серьёзно? Я только что сказала, что люблю тебя, а ты говоришь о желании трахнуть меня в задницу? — Я фыркнула.
— У тебя действительно милая задница, и ты дразнила меня ей очень долго. Теперь иди. Поиграем позже, нахальная ведьма.
— Чёртов Фейри, — засмеялась я, идя, чтобы увести женщин и детей в безопасное место, пока Райдер облачался в доспехи, чтобы пойти и разобраться с шумом во дворе.
Глава 22
Я стояла в катакомбах Гильдии, наблюдая за женщинами и малышами, которые проходили в безопасные комнаты. Здесь царил полный хаос, поскольку Олден и Эдриан старались разместить всех, но не смешивать касты. Олден передал одеяло женщине и её ребёнку, а я заметила ещё больше седеющих волос и морщины на лице, которые сегодня стали отчётливее. Он постарел с тех пор, как убили мать Лены, а я раньше этого не замечала. Время от времени он переводил серо-стальные глаза на Лену, и в беспокойстве сжимал ладонями лоб. Он подошёл ко мне и прислонился к стене, ухмыляясь на мой прищур.