Олег любезно дал мне ознакомиться с показаниями убийцы, заключениями экспертов и протоколами осмотра жилища.
Все, кажется, стало на свои места. Но листая документы, я обратил внимание на перечень вещей потерпевшей.
- Чемодан коричневый с четырьмя замками Трест Главфанерпром, Московский завод "Фанеропродукт" № 29, 1930 года выпуска;
- Вечернее платье с вырезом, открывающим спину, большим декольте и косого кроя подолом;
- Юбка средней длины черная;
- Туфли на каблуке среднего размера с ремешком;
- Трикотажная рубашка спортивного стиля;
- Берет зеленого цвета;
- Нижнее белье…предметы туалета…купальник…
- Пальто демисезонное с меховым воротником;
- Кольца с крупными натуральными камнями в оправе из золота и серебра – 2шт.
- Паспорт гражданина СССР на имя Венеры Иосифовны Мицкевич, со следами профессиональной подделки.
- Так наша потерпевшая вовсе не Венера Мицкевич! - воскликнул я.
- Преступление раскрыто, - спокойно сказал Правдин, - благодаря тебе, конечно. Большое спасибо! А личность потерпевшей мы уточним. Я намерен послать запрос нашим московским коллегам. Не волнуйся.
Честно говоря, в этом списке меня удивлял еще и первый пункт. Я решил вернуться к этому позже. А пока спросил:
- Олег, ты не хочешь сегодня прокатиться по водохранилищу на моторной лодке? У меня есть друг на прокатной станции.
- Не люблю воду. А потом, погода сегодня не для прогулок, - капитан удивленно посмотрел на меня.
- Как хочешь, - смиренно сказал я, - прокачусь со своим другом, - Олег, дай мне возможность поговорить с маньяком! Ведь я заслужил эту маленькую блажь?
Он подумал чуть-чуть и, вздохнув, сказал:
– В моем присутствии…
- О кей, - я поднял руки.
Правдин снял трубку телефона, набрал номер и долго с кем-то говорил. Я не прислушивался, о чём - меня занимали странные мысли.
- Не схожу ли я с ума? Сквозь туман нахлынувших воспоминаний я смутно видел больничную палату в Бурденко, где я лежал с ранением. Неясные голоса сестры, больных. Ведь того доктора, который вытащил из моей головы девяти миллиметровую пулю, тоже, кажется, звали Гурам Георгиевич… Железнодорожный билет , датированный еще до сих пор не наступившим 1998 годом, который я разорвал на мелкие клочки и спустил в унитаз…Ни к селу, ни к городу лики Ленина и Сталина на красном полотне какого-то флага…
От неприятных видений, заставивших трепыхаться какой-то сосуд в моем затылке, меня отвлек голос капитана:
- Сейчас его доставят сюда. Должен предупредить тебя, Иван, чтобы ты действовал строго в рамках закона.
- Не утруждай себя. Я знаю: закон есть высшее проявление человеческой мудрости…
Рахимова в наручниках ввели в кабинет и усадили за маленький столик для секретаря. Когда он поднял взгляд и посмотрел на меня – я едва не свалился под стол. На меня смотрел старый знакомец из электрички, воткнувший, как мне казалось, по неосторожности нож в грудь фашиствующего молодчика. То-то мне физиономия фоторобота казалась знакомой! Он меня тоже узнал. Это я увидел по беспокойному взгляду его узких глаз. Поистине, судьба неизбежнее, чем случайность. Этот псих был у меня в руках в первый же день моей работы по этому кровавому делу. А я помог ему скрыться. По сути, являясь соучастником убийства. Я успокоился и произнес:
- Я сотрудник новосибирского частного сыскного бюро «Варан». Мое имя Иван Ангелов. Имею кое-какое отношение к вашему делу, Рахимов. Я хотел бы задать несколько вопросов. Вы можете отказаться. Разговор наш носит неофициальный характер.
Он скривил рот в противной усмешке.
- Можно и поговорить.
- Вы в своем чистосердечном признании заявили, что пользовались услугами лодочной прокатной станции.
- Да, пользовался.
- Как часто?
- Ну, может быть, раз в неделю.
- Для каких целей вы брали лодку?
- Для разных: отдых, рыбалка. Иногда к знакомым в деревню ходил.
- Ваша профессия хореограф?
- Да.
- Связана ли как-нибудь деятельность хореографа с составлением букетов?
Рахимов нахмурился.
- Причем здесь букеты?
- Сотрудники лодочной станции уверяют, что вы еженедельно отправляетесь в море с корзиной цветов на борту.
- Я продавал их отдыхающим. Это редкие цветы, орхидеи. Я их собирал возле поселка Линево – это единственное место, где они произрастают.