Отделение милиции Тверского района находилось на Большой Дмитровке. В дежурке я показал свой паспорт и удостоверение сержанту.
- Вы к кому? – спросил он строгим голосом, глядя на меня в окошечко в пластиковой перегородке, отделяющей ментов от посетителей.
- К Давыдову.
Сержант поднял трубку телефона и набрал короткий номер. Через десять минут щелкнул магнитный замок бронированной двери и ко мне вышел молодой лейтенант. Он подал для пожатия руку и представился:
- Лейтенант Давыдов. А вы Ангелов из Новосибирска?
- Да. Очень приятно. Иван.
Мы поднялись с ним на второй этаж, и зашли в его кабинет. Он мне сунул в руки показания мошенника, который делал нашей Венере паспорт и спросил:
- Может, захочешь поговорить с ним?
- Желательно.
- Хорошо. Я распоряжусь, чтобы его привели. Он у нас в КПЗ пока чалится.
Я сел за стол и принялся читать «чистосердечное». Фармазон носил фамилию Евельсон Арон Абрамович и было ему 56 лет. В интересующей меня части показаний он описывал обстоятельства незаконной сделки по изготовлению фальшивого паспорта на имя Венеры Иосифовны Мицкевич. В предъявленном ему фото он узнал личность клиентки, обратившейся к нему с этой просьбой. Также указывалась стоимость услуги, которую клиентка оплатила – 3,5 млн. рублей.
Я вернул Давыдову документ и спросил:
- Александр Сергеевич, показаниям Евельсона можно верить?
Лейтенант покраснел.
- Вы думаете, что мы оказываем давление на подозреваемых?
- Нет, я думаю, что вы играете с ними в интеллектуальные игры: в шахматы и шашки. А проигравшим даете веревку, на которой они смогут повеситься.
В дверь постучали. Доставили задержанного. Это был толстый еврей в круглых очках на огромном крючковатом носу. Двухсуточная небритость предавала ему бандитский вид. Конвойный посадил его на стул и отстегнул наручники.
- Арон Абрамович, - начал я, - хочу вам задать несколько вопросов, касающихся обстоятельств вашего знакомства с этой девушкой.
Я положил на стол перед Евельсоном фото Венеры Мицкевич.
Он близоруко прищурился, потом тяжело вздохнул и сказал:
- Я не молод. Но в моем возрасте есть не только недостатки. Есть и преимущества. Я таки неважно вижу вблизи, зато издали вижу хорошего человека.
- И как это понимать?
- Когда она вошла, - Евельсон, кивнул на фото, - я сразу себе сказал: « Арончик, у тебя будет гембель, но ты должен помочь этой кошерной дамочке.
- Что-то еще?
- Я имею вам сказать, что эта дамочка имела большое горе. Когда она пришла на мою квартиру 1 июня 1993 года, Арон Абрамович сразу это понял.
- Вы уверены, что это было 1 июня?
- Конечно. Это же день моего рождения.
Евельсон медленно снял очки, протер стекла краем футболки.
- Она хотела ехать в Сибирь, а все документы у нее украли. Я советовал ей обратиться по официальным каналам, но она так плакала… А ничто в мире так не трогает Арона Абрамовича, как слезы хорошенькой женщины.
- Она говорила что-нибудь о себе?
- Людям моей профессии нет никакой надобности иметь лишнюю информацию о клиенте.
- И она не представилась вам? Не сказала кто она?
- Она назвала свое имя и фамилию, но я не запомнил. Я же не знал, что это так важно…
- Хорошо. Вы изготовили ей документ в тот же день?
- Да. Она очень просила. Она пришла днем, около трех, а в семь все было готово. И я не взял у нее денег за срочность.
- Это не имеет значения. Она не говорила вам о роде своей деятельности? Откуда у столь юной девушки такие деньги?
- Она сказала, что хорошо зарабатывает: танцует в варьете или где-то еще. Я в этом не разбираюсь.
Мошенник водрузил очки на свой огромный нос, и я подумал, что у некоторых он не для обоняния, а для переноски различных предметов.
- Во что она была одета?
- Я извиняюсь, это было два года назад. Что-то обычное для девушек этого возраста… Да! У нее был чемодан. Такой: старомодный, с металлическими уголками .
- Почему вы вписали в паспорт фамилию Мицкевич, а не иную?
- Дама сама настаивала на этой фамилии. Как и на отчестве – Иосифовна.
- А имя?
Арон Абрамович рассмеялся.
- При выборе имени возникла заминка, и я предложил имя богини любви. Она не была против.
- Пока вы изготавливали паспорт, девушка все время находилась в квартире?
- Нет-нет. Только ее чемодан. Она попросила меня об этом. Сама она гуляла по городу до означенного времени – 19 часов.
Лейтенанту Давыдову, тезке нашего великого поэта, я не понравился. Как и он мне. Так что мы расстались с обоюдным удовлетворением.
Я долго бродил по Москве, погруженной в золотой теплый омут застоявшегося «бабьего лета», размышляя о божественном или дьявольском предопределении событий и обстоятельств жизни человека, называемые русскими как доля. Есть ли сила, воля или что-то еще в хрупком людском существе, способном как-то изменить судьбу, назначенную свыше? Похоже, что у судьбы чёрный юмор! Душа, выскочившая из ледяных объятий смерти и обрётшая новую жизнь в другом времени, заканчивает ее столь же ужасным образом, как и ранее…