- Куда ехать? – похоже, кучер обиделся на меня, грубо отвергнувшего дискуссии на поэтические темы.
Я знал, что тусовочная жизнь Москвы представляла собой сумасшедший коктейль денег, роскоши, оголенных тел и кислотных препаратов.
- Туда, где пореспектабельней…
- Какими финансовыми возможностями вы располагаете? – таксист снизил скорость до минимума.
Я подумал и сказал, сильно преувеличив:
- Средними…
И тут водитель железного коня проявил удивительные познания в области злачных мест столицы.
- Только что открылся ресторан европейского уровня. Называется «Максим с». Французская кухня. Но цены! Сумасшедшие.
Автомобиль ловко въехал на кольцо.
- Есть китайский очень популярный ресторан "Панда". "Золотой олень" и тоже новый ресторан "Гу Ту" на Новослободской. С испанской кухней на Пушкинской, итальянский «Дориана», индийский «Махараджа».
Я молчал. Водила почувствовал вдохновение.
- Думаю, столовые и пельменные не входят в круг наших интересов? – плотоядно спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил:
- Есть неплохие кафешки, там цены доступней. «Эльдорадо», «Ностальжи».
Если любите рыбу, то рекомендую ресторан Аркадия Новикова «Сирена». Только там вся рыба, омары, устрицы, лангустины прибывают в живом виде. Еще один крутой рыбный кабак - «Три пескаря». ..
Я был поражен феноменальными знаниями этого человека в столь специфической области и с удовлетворением подумал, что если его знания столь значительны и в области управления транспортными средствами, то смерть в результате ДТП мне не грозит.
- Хорошо. А что бы вы посоветовали лично?
- Мне нравится, все же, французская кухня и хорошее вино. Я бы посоветовал вам винный клуб «Арбат».
Через шесть минут мы были у входа в ресторан, над которым оригинально висел фальшивый балкончик с муляжом огромного саксофона на нем. Рассчитавшись, и стоя уже на тротуаре, я сказал таксисту:
- Вы неплохо знакомы с ресторанным бизнесом Москвы.
- Из-за него я и сидел, - буркнул мужчина и нажал на акселератор.
Заведение было на первом этаже. Одиночные и сдвоенные столики из светлого дерева были расставлены в порядке, понятном только авторам дизайна «Арбата». Время было ранее и посетителей было не много. Отсутствовали и музыканты. На сцене в ожидании лабухов скучали барабаны и акустические колонки. У двери меня встретил администратор и проводил к столу. Едва я уселся, подошел чопорный официант и предложил меню.
Я заказал бутылку красного вина Pétrus, закуску из пяти сортов твердых сыров, малосольную семгу и сочные котлеты на свиной косточке. Когда бутылка вина была уже наполовину пуста, а я приступил к горячему, патлатый и небритый мужик в красной рубахе на выпуск, глотая микрофон и, очень точно подражая Виктору Салтыкову, запел:
Улетели листья с тополей —
Повторилась в мире неизбежность…
Не жалей ты листья, не жалей,
А жалей любовь мою и нежность!
Пусть деревья голые стоят,
Не кляни ты шумные метели!
Разве в этом кто-то виноват,
Что с деревьев листья улетели?
Я слушал музыку и наблюдал, как зал постепенно заполнялся гостями. Здесь были кооператоры, работники совместных предприятий и молодые пары. Но больше всего было откровенных бандитов, которых, сразу было видно: малиновые пиджаки, спортивные костюмы, черные кожаные куртки, вызывающее поведение.
За двойной столик уселась шумная компания из четырех человек. Обращались они друг к другу исключительно по кличкам. Совсем скоро я узнал, что «Арбат» удостоили своим посещением Волк, Лютый, Валдай и Лом. К ним сразу же подошли две молоденькие официантки, внешностью и манерами, напоминающие смесь образов стюардессы «Аэрофлота» и дешёвой проститутки с Савёловского вокзала.
Вскоре столы разбойников ломились от спиртного, в основном от виски и всевозможной дорогой заморской снеди. Их простоватые морды средней российской полосы нисколько не напоминали благородные лица шотландцев, но Johnnie Walke лился рекой в их луженые глотки. По тому, как они поочередно время от времени поглядывали на вход, у дверей которого появились два жирных охранника, я сделал вывод, что гангстеры кого-то ожидают.
Я вылил остатки вина в фужер, бросил в рот кусочек сыра, уже напоминающего стружку, снятую с сырой сосны и заметил человека, пробирающегося сквозь танцующую толпу к столам бандитствующей четверки.