Я перевел дух и прочистил горло.
- Американка Ширли Мэйсон долгое время существовала не сама по себе, но в целых четырех ипостасях. Все личности Ширли были самостоятельными и совершенно не похожими друг на друга. Они отличались по интеллекту, возрасту и характеру. Самой агрессивной и вредной была личность, называвшая себя Салли. На сеансах гипноза Салли капризничала, отказывалась подчиняться и хулиганила. Лишь лестью и уговорами удалось убедить Салли покинуть тело своей хозяйки и оставить остальных в покое. Оставшись без Салли, три личности Ширли Мейсон быстренько успокоились и объединились в единое целое.
Также известен случай с Крис Сайзмор из Южной Каролины. Когда она уже в зрелом возрасте стала пациенткой психиатров, обнаружилось, что в ней живут три Евы – Ева Уайт, Ева Блэк и Ева Джейн. Все три личности были абсолютно самостоятельны, но их удалось уговорить слиться в одну по имени Эвелин. Терапия закончилась. Пациентка, казалось бы, излечилась. Но гораздо позже в своей автобиографии женщина призналась, что на самом деле в ней жило не три, а целых 22 субличности. Так что от врачей вышла не одна Эвелин, а целая команда незнакомых друг с другом людей. В той же автобиографии пациентка писала, что, в конце концов, весь этот гарем успокоился и сформировал некую объединенную Крис Сайзмор.
- Хорошо, хорошо, - замахал руками Варнак, - будем считать, ты нас убедил. Исторические лица – реальны, и случаи имели место. Но что мне докладывать Прокурору? Мне нужно доказанное имя девушки, зверски убитой в Бердске…Остальное – лирическая часть твоего дознания. Интересная, фантастическая…Но не для протокола.
- Нет ничего проще. Анна Воронцова. Все, что мне удалось узнать о ее детстве, юности, московской жизни в этой папке.
Я небрежно бросил картонный скоросшиватель с четырьмя листами убористого текста внутри и пачкой доказательных документов на стол. Варнак извлек листы, бегло пробежал глазами текст, пролистал справки, выписки, свидетельства и довольно ухмыльнулся:
- Хорошая работа, Иван!
- Да. В Бердском заливе нашли тело Анны Воронцовой, но убили как минимум еще две личности: Нелли Заварову и Венеру Мицкевич.
Тут Бурч подняла руку. Я повернулся к ней и сказал:
- Если вы хотите в туалет, можете идти, не спрашивая разрешения. Мы не на уроке пения.
- Хотела спросить. А куда же делась Нелли Заварова? Ее… э-э… материальное тело?
- Я уверен, что Нелли постигла та же участь, что и Надежду Голикову. Эльвира Колыванова вместе с Семеновым убила ее, как ненужного свидетеля. И ложь старой карги относительно побега Заваровой совершенно очевидна. Прорваться через два кольца охраны было невозможно.
- Почему же не нашли тело? – секретарша смотрела на меня широко раскрытыми глазами.
Я посмотрел на нее, как на бьющуюся о стекло муху:
- Этого я не знаю. Возможно, на останки танцовщицы набрел местный каннибал. Любителей сожрать ближних на Руси всегда было достаточно…
- А почему дух Нелли Заваровой выбрал тело Воронцовой? - не унималась секретарша, - и почему у них - одно лицо?
- Они просто похожи. Именно поэтому дух Нелли и вселился в Анну.
Я встал со стула и, сложив руки за спиной, прошелся по кабинету, разминая ноги:
- Так или иначе, Воронцова, избегая преследования московских бандитов, прибыла в Новосибирск с паспортом Венеры Мицкевич. Явилась к тогдашнему балетмейстеру Оперного театра Михаилу Шостаку, бывшему любовнику Анны, который и устроил девушку на работу.
Самостоятельно и безуспешно борясь с периодической сменой личности в организме, она испытывала жесточайший психологический стресс. Что, в конце концов, и привело ее к известному концу.
Когда мы с Еленой Федоровной покинули кабинет шефа, она, поправляя безупречную прическу, задумчиво сказала:
- А я бы хотела раздвоение личности, мне иногда так одиноко.
- Я бы тоже этого хотел. Тогда бы я получал зарплату на двоих…
В приемную, как раз, доставили свежие газеты. Толик, моргая сонными глазами, просматривал свою любимую газету «Правда Жириновского». Я отстраненно подумал: «Если бы там была, хоть доля правды, у нее не было ни одного читателя».
Выбрав из кипы свежего типографического хлама «Московский комсомолец», я толкнул Сарапула в плечо: