Беспризорные дети и попрошайки настолько стали неотъемлемой частью Новосибирска, что на них уже мало кто обращал внимание. На перроне усевшись на раскладной матерчатый стул, девочка в пальто с чужого плеча, красном платке, зеленых спортивных штанах и сапогах не по ноге, вдохновенно и фальшиво пела и играла на аккордеоне популярную мелодию Меладзе «Сэра».
Небольшая группа людей с хмурыми лицами, похожая на цыган, сидели на многочисленных баулах, занявших всю площадь перед зданием вокзала. Их чумазые дети умело побирались, останавливая пассажиров пригородных поездов.
Направляясь на посадку, я бросил в пустой ободранный футляр маленькой музыкантши стотысячную банкноту. Доллар стоил более 5000 рублей, а моя зарплата была 500 тысяч - в основе щедрости обычно лежит тщеславие, которое нам дороже всего. А еще, мне всегда было жалко детей.
Девчонка даже не пошевелилась. Но истинная щедрость состоит в том, чтобы не замечать неблагодарности.
В вагоне я сел у окна, положив дорожный чемодан, собранный мне в дорогу женой Тамарой, на багажную полку. Народу было не много. Едва поезд тронулся, по проходу засновали торговцы, предлагая пирожки с капустой и печатную продукцию демократической России.
В вагон зашла группа малолетних дегенератов. Четыре особи. Скины. Или бритоголовые, как их еще называют. Стрижка под ноль, тяжелые ботинки-гриндерсы, короткие куртки-бомберы без воротника. Особенность этой молодежной группировки - устойчивая агрессивность и почитание идеалов гитлеровской Германии с соответствующей символикой.
Они обычно нападают на лиц неславянской внешности, африканцев и индийцев и устраивают погромы на выходцев с Кавказа. Для меня всегда оставалось загадкой, почему зверства скинхедов, в большинстве своем, остаются безнаказанными со стороны милиции.
Все малолетние дегенераты ведут себя так, как подобает дегенератам — употребляют алкоголь, орут, пристают к людям, бегают из вагона в вагон. Эта четверка не была оригинальна. Вначале они «прицепились» к молодой паре студентов, которые потом перешли в другой вагон. Затем переключились на мужчину средних лет, с азиатскими чертами лица, который вошел на Камышенской и имел неосторожность выбрать соседнее сидение. Они вяло провоцировали его, унижая сначала словами, а потом и физическими действиями: хватали за руки, набрасывали капюшон на голову жертвы.
В общем, выражаясь протокольным языком, нарушали общественное спокойствие и мешали окружающим. Окружающие осознавали это, но мозг у вековых рабов устроен особым образом, - они с интересом смотрели в окно, будто там простирались бесконечные поля голландских тюльпанов или японские чащи бамбукового леса, а не загаженные берега речки Камышенки, несущей свои загрязненные тяжелыми металлами воды в карьер Борок.
Я понимал к чему все идет и просчитывал варианты своего участия. «Светиться» мне было категорически запрещено. Этим я поставил бы под угрозу свое инкогнито, если дело дошло бы до разбирательства. Тогда и порученное расследование было бы на грани провала. Против четверых довольно плотных скинхедов у меня шансов было 50х50, при риске наткнуться на нож или пику. Пока я обдумывал ситуацию, бандиты активизировались. Один из мерзавцев ударил мужчину в лицо. Безнаказанность – стимул для еще более дерзкого поведения.
Сограждане и попутчики еще пристальней уставились в окна. Им нет дела до того, что стая людоедов напала на человека. Это весьма характерная поведенческая черта лиц с определённым типом интеллектуального развития — лишь бы не били их самих и их детенышей.
Пострадавший оказался человеком терпеливым, но не трусом. Его лицо, с тонкими чертами лица, острым носом и аккуратными усиками исказилось в некрасивой гримасе. Он вскочил на ноги и попытался дать отпор. Однако его сбили с ног и принялись пинать ногами в проходе между сидениями. Одна из женщин в конце вагона истерично закричала.
Поведение шайки малолеток очень похоже на поведение стайных животных. Как правило, они не нападают сразу, а "наезжают". Наезд представляет собой классический пример рангового поведения животных. Словесное обоснование наезда может быть любым. Целью его является не нанесение другому поражения, а самоутверждение. Точно такое же поведение сплошь и рядом наблюдается у собак, обезьян и других стайных животных. Собаки, чтобы опустить, кладут друг другу морду на спину. Ранговое поведение устроено так, что низкоранговые подчиняются доминантам добровольно – без боя. Если наезжающий видит, что его не боятся, то он начинает бояться сам. Не важно, человек это, или собака – инстинкт в этой ситуации работает одинаково. Повиновение жертвы может спровоцировать более дерзкие действия со стороны агрессора.