Я отправился в сторону моря. Пляжи Обского водохранилища похожи друг на друга, как близнецы: мелкий и чистый песок, в меру покрытые водорослями и выброшенными на берег обломками деревьев, что делает их не очень опрятными. Тут я вспомнил подобный пляж в Сосновке, где я два года назад расследовал дело о «таинственной женщине в зеленом». Тогда все началось с найденных в карьере останков неизвестной женщины.
И теперь я вновь оказался на берегу Обского моря, и снова у меня было неопознанное тело женщины. Вернее его частей. Без головы.
Я подошел к причалу. Тут была стоянка личных лодок и катеров. На стенде из крашеного листа деревоплиты я увидел объявление:
Желающие получить на прокат лодки с подвесными и стационарными моторами просим обращаться на прокатную станцию. При себе иметь удостоверение на право вождения моторных лодок и катеров. Прокатная станция длительные поездки топливом не обеспечивает.
Администрация.
От длинного деревянного помоста торчали, словно зубья в редкой расческе, перегородки причалов. Между ними стояли на расчалках лодки и маломерные катера. С края причала на широкой скамье, развалившись, сидел человек неопределенного возраста. Ему можно было дать и 40, и все 60. В советском синем кителе капитана речного флота без погон на голое тело, в белой фуражке с кокардой, джинсах-варенках и страшных сланцах с надписью «Адидас» на босую ногу он с интересом оглядел меня с ног до головы и сказал:
- Хотите лодку или катер?
- Лодку на пять дней.
- С компанией или один?
- Один.
- Возьмите «Барса». Отличный мотор, расход топлива маленький. Могу дать посуду под бензин. Где заправочная станция, знаете?
- Нет.
- Пляж пройдете и за забором по тропинке вверх. Метров через сто увидите заправочную станцию.
Я двинулся по указанному маршруту. Заправочная станция состояла из хлипкого строительного вагончика и двух облезлых бензоколонок. На стене вагончика красной краской было намалевано: «КРУГЛОСУТОЧНО».
Я медленно поднимался по лестнице, ведущей в зону отдыха и думал:
- Значит, лодку можно взять напрокат в любое время, когда угодно можно заправиться и бензином, так как колонки работают круглые сутки. Погрузить же пресловутые канистры можно даже на глазах у посторонних. Там ведь все грузят бензин.
Однако, почему же, имея лодку, преступники все-таки не воспользовались ею и не вывезли канистры с частями тела в море, а затопили их у самого берега?
Пока добрался до своего «коттеджа», я перебрал десяток версий. Но только одна мне казалась достойной внимания: выход глубже в море мог не состояться только в одном случае — если испортился мотор, а весел у преступников не было.
Я запер дверь своего домика и улегся на кровать. Размышлял над появшимися вновь обстоятельствами в расследовании и не заметил, как в домике стало темно. Меня настолько взволновали мои умозаключения относительно лодки и канистр , что я долго не мог ночью уснуть. Наконец, после того, как я решил утром выяснить все случаи, когда на станцию возвращались лодки с неисправленными моторами, проверить, как там обстоит дело с учетом канистр, а заодно выяснить, кто пользовался прокатом в июле, я уснул тревожным неглубоким сном.
ГЛАВА 3
Утром я отправился в город. Погода была великолепной. Город радовал чистотой и свежестью впечатлений. Это очень правильно — быть в чужом городе утром. Всё начинается будто с чистого листа...
Таксист подвез меня к кафе в центре Бердска, где я позавтракал и выпил чашку кофе. В местной газете «Коммерсант», услужливо предложенной мне на улице картавым мальчиком с огромным пакетом печатной продукции в руках, я прочитал в разделе происшествий о вчерашней поножовщине в электропоезде Новосибирск-Черепаново. Сообщалось о двух мужчинах, напавших на подростков. В ходе нападения один из пострадавших погиб, а трое госпитализированы. Преступники разыскиваются.
В спортивном отделе ЦУМа на улице Островского купил одноручный спиннинг, катушку, леску, блесну и спортивную сумку. В винном магазине приобрел две бутылки армянского коньяка. Вернувшись в дом отдыха, облачился в тренировочный костюм. В спортивную сумку вместе со снастями уложил спиртное и свое удостоверение личности.
Я спустился из зеленой зоны вниз. На скамейке все также в расслабленной позе, дымя сигаретой, сидел хозяин причала. Ничего не изменилось в его своеобразном «прикиде», только желтоватое лицо под форменной фуражкой имело покраснения, а отеки в области глаз, лба и подбородка указывали на жесточайшее похмелье.