Кисти рук и пальцы были исклеваны острыми, зазубренными птичьими клювами.
Очень измучили старуху эти птицы.
Перья гусей пожелтели, спины округлились. Все труднее становилось их подымать.
Вдова часто подумывала, что не по ней теперь эта работа, не по ее силам, иногда даже жалела, что взялась гусей откармливать. Но все же радовалась, видя, как они тучнеют. Судьба двухсот форинтов — будущий доход от ее гуся — была ею уже решена.
Но ведь, кроме ее денег, будет еще двести форинтов. Собственно говоря, это тоже ее подарок, невестке ради них и пальцем пошевельнуть не пришлось. Вдова заработала для них и эти деньги.
Перед рождеством она сказала, что надо бы отнести гусей в приемный пункт.
— Говорили мы вам, мамаша, незачем с ними возиться, — ответила невестка. — А теперь вот изволь нянчись тут с гусями, когда перед праздником и так тысяча дел.
Вдова ни слова не возразила. В праздничную субботу утром приготовила две большие корзинки с ручками. Дно устлала соломой — если гуси и напачкают, на прутьях грязи не останется.
Прежде чем посадить птиц в корзины, она их взвесила. Подозвала и невестку. Шесть с половиной и шесть с половиной.
— Вот хорошо-то, — обрадовалась она, потому что не помнила, какой гусь принадлежит ей, а какой невестке. Так, по крайней мере, рассчитываться легко будет, обе птицы точь-в-точь одного веса. И невестка сама это видела.
— Ну, пойду я, — сказала она молодым, сидевшим в кухне.
— Давайте, мамаша, идите, — ответила невестка.
Вдова покрылась большим черным платком, в одну руку взяла одного гуся, в другую — второго и направилась в гору сдавать птиц закупщику сельскохозяйственного кооператива.
Она могла и зимнее пальто надеть, было у нее пальто, но идти в нем тяжелее. Так ей шагать легче. Когда идешь, ноги не зябнут, только вот голове холодно, но можно покрепче завязать платок.
Дорога в гору была скользкой.
Еще раньше многие говорили, что село по-дурацки расположено, само на горе, а виноградники в долине. Вот и взбирайся, карабкайся как хочешь.
Об этом вспомнила сейчас вдова и подумала, что на самом деле лучше бы село в долине было, а не бог знает на какой верхотуре.
Но раз уж оно на горе, придется туда подняться.
Вообще-то недалеко, туда и обратно не больше трех километров. Но нужно вверх взбираться, а это, считай, все шесть прошла.
— Вот уж не думала, что гуси такие тяжеленные, — пробормотала про себя женщина. Корзины оттягивали ей худые, жилистые руки.
Старуха торопилась.
Она слегка распустила узел платка, задыхаясь и с трудом переводя дух.
— Только шесть с половиной да шесть с половиной. — Она поставила корзинки на снег, чтобы отдышаться.
Гуси щурили глаза на снег, мигали от яркого солнца и вертели с непривычки шеями.
Вдова чувствовала, что не стоило опускать корзинки, поднять их будет тяжело. Она передвинула ручки, но, пройдя несколько шагов, почувствовала, что так еще неудобнее. Старуха снова подвинула их на прежнее место. Резало уже не так сильно, потому что руки в этих местах совсем затекли. Казалось, ручки корзинок повисли прямо на костях. Прутья расплющили увядшую плоть. Кожа, казалось, прилипала прямо к жилам.
Старуха не думала ставить корзины наземь, но пришлось. Она засучила рукава, послюнявила пальцы, потерла ими вмятины от прутьев.
Руки ныли, но, когда она потерла их, стало легче. Красные вмятины были похожи на ожоги, но завтра от них и следа не останется, так и в другие разы бывало.
Вдова никак не могла понять, куда силы деваются. Не те, что были в ней когда-то, в молодости, а те, что она ощущала в себе, когда в путь тронулась, те куда подевались? Потому что теперь ей казалось: все силы ушли у нее.
Она шла и чувствовала, как с каждым шагом натягивается на спине повлажневшее платье.
Завидев приемный пункт сельскохозяйственного кооператива, она принялась считать шаги. Считала, не сбиваясь, размеренно, не ощущая тяжести корзин. Как сделала последние шаги, помнила смутно. Голова слегка закружилась. Не помнила и сколько шагов насчитала, хотя в то время ни о чем ином не думала. А когда добралась до места, то даже обрадовалась, что на двери приемного пункта висит замок. По крайней мере, можно чуть-чуть дух перевести. Ведь если бы ей сразу войти пришлось, она от усталости слова бы не вымолвила.
Отдышавшись, вдова огляделась. Приемщика нигде не было видно.
Она терпеливо ждала. Потом начала бродить вокруг здания. Ей сказали, что ждать не стоит, надо в корчму идти, там приемщик. Бережно поставив корзины с гусями у стены, она отправилась к корчме. Тот, кого она искала, сидел у стойки. Он неохотно встал и вышел к ней.