Складывалось впечатление, будто вся страна, обновленная после социального и национального освобождения, стремилась их звонкими голосами воспеть то прекрасное, что столетиями копилось в народе и что сулило бурное настоящее.
В итоге, с освобождением страны и наша проза также приблизилась к заветным рубежам зрелого мастерства. Изобразительные средства ее были вполне современны и разнообразны, прозаики сохранили все, что с начала столетия обрело свою законченную форму.
Писательские таланты оказались достаточно зрелыми, чтобы не только отобразить сложившиеся общественные отношения, но и с помощью реалистических средств или в аллегорической форме отобразить и самый процесс становления нового сознания, восприятия новой эпохи. Жизненный материал прозаика стал более динамичным, переустройство жизни после освобождения страны и новая расстановка социальных сил открыли богатейшие возможности для эпической формы.
«Венгерский дух в наши дни пребывает в горении, необходимом для создания крупномасштабной прозы, — так оптимистически высказывался в 1948 году Ласло Немет, один из крупнейших венгерских мыслителей и прозаиков эпохи. — Период между двумя мировыми войнами — пожалуй, одна из интереснейших глав нашей литературы. Духовные коллизии создали достаточно плодотворную творческую атмосферу, и венгерская литература вышла из этого периода со всеми задатками зрелой литературы. И потому после второй мировой войны перед нами открылись новые горизонты… Тому писателю, кто ныне вступает на литературное поприще и кто сумеет насущным нашим проблемам — с учетом всех прежних достижений венгерского искусства — придать широту новых горизонтов, тому, пожалуй, и по плечу будет написать роман совершенно нового типа, который я имею в виду. А где иначе может полнее и эффективнее выразить себя тот или иной народ, как не в подлинном романе!»
Большой в этом смысле роман, где был бы отображен венгерский народ, пожалуй, еще не создан, но радужные надежды Ласло Немета имели свои основания. Сами произведения, появлявшиеся в те годы, свидетельствовали о том, что, как и во всей истории страны, в венгерской прозе начинается новый этап. Обилие материала, который так и просился на перо, многообразие методов подхода к жизни — все предвещало появление крупномасштабного эпоса. Тогда же в русло венгерской литературы влились произведения возвратившихся из эмиграции писателей-коммунистов, таких, как Бела Иллеш и Шандор Гергей; тогда же (в 1947 году) вышел в свет созданный ранее Тибором Дери роман «Неоконченная фраза», полотно эпохального значения, где писатель кладет в основу сюжета антагонизм пролетария и буржуа и через этот конфликт, прибегая к арсеналу новейших изобразительных средств, живописует венгерское общество в период между мировыми войнами. В те же годы Ласло Немет завершает начатый еще во время войны (в 1941 г.) роман «Отвращение» — вещь значительную по воссозданной в ней картине социальной действительности и реалистической трактовке характеров. Тогда же, на заре новой эпохи, заявил о себе новый жанр: было написано лирико-публицистическое произведение Йожефа Дарваша «Город на болоте» (1945 г.), где великий исторический поворот показан в масштабах нации. Наряду с небольшими по объему произведениями, непосредственно реагирующими на исторические изменения, был вскоре написан (в 1949 г.), пожалуй, самый талантливый роман об освобождении — «Божьи мельницы» Пала Сабо. Раздел земли и стремительность демократических преобразований в стране обязывали писателя приняться за новые темы, а само писательское мировоззрение предстало обогащенное марксизмом и знакомством с советской литературой.
Однако столь плодотворные поначалу искания больших эпических форм в начале пятидесятых годов несколько застопорились упрощенным пониманием метода социалистического реализма. Объявлялись, к примеру, чуждым социалистической литературе стили гротескного или ирреального оттенка, и тем самым неосмотрительно отметалось многое ценное из традиции национальной литературы. Тем не менее в аспекте развития всего литературного процесса этот период нельзя назвать безрезультатным. Сконцентрированность на одной манере, сходной с критическим реализмом XIX века, приближала писателя к активной жизни, что расширяло возможности создания объемных произведений, отображающих реальные жизненные коллизии, дающих простор для постановки новых проблем и создания новых характеров. Чувство раскованности, освобожденности по-прежнему оказывало свое благотворное воздействие на восприятие писателем действительности, внося более легкий оттенок в исконно трагические ноты венгерской литературы. Поистине большие таланты, особенно из числа писателей старшого поколения, у кого за плечами уже были значительные произведения, сумели творчески обогатить традиции национальной литературы. В те же годы стихи Ференца Юхаса и Ласло Надя совершили целый переворот в венгерской поэзии; интеллектуальная лирика Ийеша также предстала как бы возрожденной заново. В прозе среди прочих значительных произведений следует назвать «Эстер Эгетё» Ласло Немета, «Семью Балогов» Петера Вереша, «Колыбель и сову» Арона Тамаши. Эти вещи свидетельствовали об успехах нашей национальной литературы, равно как многие значительные романы и новеллы Эрне Урбана и Лехела Себерени, начинающих в те годы свой творческий путь. Особое упорство в поисках новых путей развития венгерской прозы проявил Имре Шаркади. Да и позднее он как писатель всегда обращался к острым нерешенным вопросам дня, проблемам свободы и долга; традиционный рассказ он разнообразил современными, более гибкими изобразительными средствами, а строгая передача действительности сочетается у него с интеллектуальной напряженностью.