Сьюзен привыкла к такой манере Зака - то ли рассуждение, то ли диалог с самим собой, но всё равно зачастую не знала, как ей себя вести. Вроде бы, не слишком-то ему и требовался ответ, просто хотелось выговориться, облегчить душу, какой-то ответ и от самого себя получит и доволен будет… Но в то же время, заметив, что его не слушают, мог и обидеться.
– А после этого… этого… «подарка» Лондо он вообще мрачный стал… Ещё и эта вот операция предстоящая, тоже мало для него радости, понятно. Он же нарнами воспитывался, а тут ему на Центавр лететь, хуже ж и не придумаешь. И там неведомо что, а ему всего 16… Как раз Джону вот это всё высказывал, и про Дэвида, и про Андо, не слишком ли это, мы с Джоном как раз начали разрабатывать план операции… Ну, так и эдак, понимаю я всё, но дети они всё равно, мало ли, что и мы себя в 16 взрослыми считали… Сейчас-то понимаем, какая там взрослость… А что поделать, с другой стороны? Стража этого поганого может, и можно б было кому другому подсадить, а Андовские способности никак не передашь. Засиделись допоздна, могли и позже… Я шёл к себе, когда уже почти все спали, и в гостиной обнаружил Андо. Он сам позвал меня. Он сидел там, не зажигая света, плакал… Тоже злость меня тогда на Джона взяла, но не возвращаться ж уже было… Ну, пошёл к нему, к Андо, то есть, не сделаешь же вид, что не заметил… Ну и вот… Я меньше всего такого ожидал, что он мне на шею кинется…
– Ну, тут ты прав, он всё-таки, как бы заносчиво и эксцентрично себя ни вёл – ещё ребёнок. Напоказ хорохорится - нарнское воспитание, опять же.
– Ребёнок, ага… Я тоже так думал. Сьюзен, я просто не знаю, как мне теперь. Как жить, как в глаза людям смотреть. Я хожу и сам не понимаю, что мне о самом себе думать…
– Ну… а что случилось-то?
– Мы… мы с ним… я не знаю, понять не могу, как так получилось… Просто он… когда он на меня так набросился… наверное, я временно лишился рассудка, я не знаю…
– Погоди, ты что, намекаешь…
Зак уронил голову ещё ниже, что только биться ею ни обо что не начал.
– Да, Сьюзен, чёрт побери! Ты же знаешь, у меня… как-то вообще всего этого в жизни было не так много, ну, не считая походов к… девушкам специально по этой части… Да и то… Ну, я понимал, что долго без этого… Я же не стоик, как многие, более сильные духом… мне теперь перед собственными учениками стыдно будет! Но чёрт возьми, Сьюзен, он же всё-таки парень, как природа-мать меня не остановила-то?
– Открою тебе тайну, природе-матери на такие нюансы плевать.
– Но…
Сьюзен улыбнулась нежной, материнской улыбкой.
– Время секса только для воспроизводства безнадёжно прошло, кто бы там что ни думал. Люди соединяются для удовольствия. Чтобы слиться с тем, кого любят… полностью. Хотя бы на время, полностью раствориться друг в друге. Иногда от этого потом рождаются дети, но это не цель. А если тебя беспокоит сам факт… реализации такой потребности с существом своего пола… Так не ты первый, не ты последний.
– Я не…! Мы не…
– Это ты сейчас за себя, или за Андо? Нет, этот мальчик, конечно, для меня тоже загадка…
– Но ты что, хочешь сказать, что подозревала подобное за мной, Сьюзен? Я… Я его ПОЦЕЛОВАЛ, Сьюезен! Или он меня… Я и не понял… Я получил от этого удовольствие, Сьюзен! Я целовал парня, и мне было до того невозможно хорошо… И я понимаю, что всё бы отдал, чтоб испытать это ещё хотя бы раз…
– Тьфу ты! И… Проблема-то в чём? Ему не понравилось? Или, если бы у Литы родилась дочь, всё сейчас было бы проще?
– Проблема в том, что я понимаю, насколько это гнусно! Что он просто настолько похож на мать, а там было темно, и он сам прильнул ко мне, и я… меня просто предала физиология! Я взрослый, нормальный мужчина, я должен был сдержаться! А не заставлять его отвечать за то, что я так и не объяснился с его матерью, на которую он настолько похож, за то, что у меня уже несколько лет не было женщины, за то, что…
– Зак, извини, что прерываю твоё самобичевание, но вот как мне показалось, насколько я наблюдала Андо… заставить его невозможно… А в целом, вот как по мне, я, конечно, ни боже мой не психолог… главная твоя проблема, которой ты сам же себе отравляешь жизнь – это твоя стеснительность. У тебя просто комплексы, на уровне подростка, что всего обиднее. Ты всё время ешь себя за то, что ты такой, какой есть, что не можешь, например, подойти к понравившейся девушке, сказать пару слов, улыбнуться, подмигнуть – и она твоя. Ты завидуешь тем, кто так может, а иногда они тебя раздражают, но сам ты, точно знаешь, таким быть не можешь. А дальше всё нарастает, как снежный ком, ты всё время напоминаешь себе о прошлых неудачах, и впредь не хочешь даже пытаться. В итоге опыта нет никакого, ни положительного, ни отрицательного.
Зак, кажется, был несказанно озадачен такими словами.
– Что же мне делать? Как себя изменить?
– Вот тут я тебе не советчик. Потому что не психолог. Психолог бы подсказал – начни с того, продолжи тем… А я могу просто посоветовать – люби себя и принимай таким, какой ты есть. Как все мы приняли. Потому что ценим тебя, значит - уж есть, за что. А если у тебя и есть иногда сложности с выражением своих чувств и мыслей простыми человеческими словами – то мы, во всяком случае, это проблемой для дружбы, для хорошего отношения не считаем. И знаешь, может, по молодости лет больше падки на внешние красивости, а в нашем возрасте честность и надёжность привлекают как-то больше, чем имидж мачо и всякие пикаперские примочки. Я не знаю, получится ли у тебя что-то именно с Андо… Может ли у кого-то что-то получиться с Андо… Да не делай, ради бога, такие глаза! Если ты ждал от меня какого-то ужаса по поводу… То знаешь, я, даром что замужняя женщина с детьми и вроде как верующая еврейка, сама в этом плане не чиста. Я с Таллией не сплю – что понятно, ввиду её состояния… Но спала. Конечно, когда ещё не была замужней и с детьми… Но еврейкой-то уже была… Мы с ней тоже долго ходили вокруг друг друга не с самыми, сперва, приятными эмоциями, а потом вот… Тогда, перед самым… концом… её обращением… И знаешь, что? Да не появится на свете такой причины, чтоб я об этом пожалела. Даже несмотря на те слова её альтер-эго о том, что всё было только ради того, чтоб подобраться к ценным сведеньям. Могла бы говорить что угодно, я-то всё равно знаю, что чувствовала тогда… Умом понимаю, а сердце говорило и говорит другое. А теперь вот она просто цепляется за меня, как за единственное из прошлого… И я понимаю, что права была я, со своей абсурдной верой, а не она, другая… Что права я, а не все, кто счёл бы меня ненормальной тогда или сейчас. Глупо рассуждать о том, что естественно и морально, а что нет, когда есть потребность одного человека в другом человеке. Просто ищи тех, кто примет тебя таким. Я не думаю, что их так уж мало.
Зак кивнул.
– Скоро я улетаю… И даже не знаю, вернусь ли. Но по этому поводу мне странно спокойно. Забавно, вообще… Мы в разных отрядах, но делаем одно дело. И меня очень греет этот факт. Знаешь, я всегда восхищался твоей силой… Я даже не сомневаюсь, что ты отстоишь то, что для тебя важно. Что вытащишь её. Только вот что ты будешь делать тогда?
Сьюзен вертела в руках так и не тронутую чашку.
– А это уже не от одной меня зависит. Но мне вот кажется… Из её отдельных слов, прикосновений, того, как она зовёт меня, как не отпускает надолго… Как врывается даже в мои сны… Что она тоже меня любит. Да, именно вот так, без лишних сложностей-осторожностей – я люблю её, она любит меня. Это правда, Зак. От неё никуда не сбежишь, и бежать – дело неблагодарное. И если ты о том, разведусь ли я с Маркусом… Я не могу тебе сказать. Не знаю. Я люблю Маркуса, иначе, чем Таллию, но тоже люблю. Я люблю наших детей. И Маркус говорит, что ему… Ну, что он принимает мою жизнь такой, какая она есть. Я много раз говорила, что он не заслужил подобного, что заслуживает женщину, которая бы любила только его. А он говорит, что отдавал мне свою жизнь вовсе не для того, чтоб я хранила ему пожизненную верность. Я просто подчиняюсь судьбе, Зак. Сначала она одного за другим отняла у меня любимых существ – любимую женщину, любимого мужчину… А потом их обоих вернула. Что ж, опять роптать и предъявлять счета? Мы справимся. Мы как-то справимся. И ты справишься. Ты можешь сколько угодно считать себя слабым, а я-то знаю – ты очень сильный. Ты заслужишь счастье, раз уж я его заслужила.