Селестина и Милиас переглядывались, Дэвид перехватывал их взгляды, пытаясь понять, о чём они думают - верно, очень хотелось обсудить мрачное описание велида, означало ли оно, что острова настолько заброшены, что и бомб там быть не может? Да, добыча вулканического стекла прекращена уже лет тысячу как, не меньше, наверняка обвалилось всё… Сколько ж в истории других миров таких примеров, когда хищной, бездумной эксплуатацией уничтожали, разоряли чей-то дом. Верно, правду говорят, что центавриане потому заняли такое положение в космосе, так много заимели колоний, что в собственном мире разграбили и истощили всё, что могли. Теперь так же истощают колонии, чтобы метрополия могла жить беспечально. Не вся, конечно… И схожим путём шли в космос земляне. Неоспоримо, повезло минбарцам в том, что их природа всегда была к ним намного более сурова. Научила уважать её, быть рациональными. Всё же - возможно ли, что бомба спрятана на одном из островов?
– Да, война, будь она неладна, многое порушила…
– Ну, там-то и до войны… Остров - это страшно, вообще. Пока ты маленький - тебе ещё кажется, что он огромный, целый мир. А становишься старше - и понимаешь, что это чулан, в котором тебя заперли. Кругом вода, да не просто вода - по ней не уплывёшь, ну, не на наших лодках. А вообще чтоб уплыть - нужны деньги. А островные деньги на материке - это не деньги совсем. Там дом продашь - здесь на это костюм только купишь. Ну, а война - это понятно, скотину им давай, рыбу лови давай, мужчин, кроме совсем уж немощных, давай. Отец без руки вернулся - понятно, какой после этого работник. Да даже компенсацию выдали - мы на эту компенсацию сестру замуж отдали, платье ей пошили и козу купили, наших-то всех подчистую выгребли. А отдавать невесту с пустыми руками у нас не принято… А у кого и вообще не вернулись. Там-то компенсация, конечно, побольше, да вот не дошла она что-то до острова.
– Зато герои, - невесело усмехнулся себе под нос Милиас.
– Ну куда там. Я тогда ещё в штаны гадил, тоже думал сперва, что отец на войне был, с нарнами дрался. Мы никто тех нарнов даже на картинках не видели, телевизор на острове один всего… А он потом сказал, что руку ему в машину затянуло. Какую такую машину - не знаю. Кто ж неотёсанных островитян на войну-то? Даже и в пехоту, а то ещё скажи - в истребитель. Было б время их учить всему, когда они и грамотны-то не все… На войну городских, а вот на их место - со всяких окраин сброд. Они, конечно, и там ничего не соображали, вот и гибли, и увечились массово. Мы ж там по скотине - умеем, рыбу ловить, сети и лодки мастерить - умеем, птицу добывать, яйцо птичье… А техника всякая - не. У нас и ружья-то пороховые были, не стреляли, правда, половина - старые, чинить замучаешься. Да и пороху мало, раньше у нас делали, потом перестали…
– Охотничьи ружья? Разве здесь ещё охотятся?
– Теперь уже почти нет. Так, зверей от стад отгонять… Пасти-то гоняли к горам, а с гор гости зубастые спускались. А нам эти козы таких нервов и крови стоили, что за них и голыми руками порешил бы, не то что из ружья. Ну, после войны толком некого стало охранять, кого не забрали, тех сами подъели - куда деваться было. Рыбачить женщины выходили, много-то не наловишь - там силища нужна, корху-то даже одну вытащить попробуй, а если сеть? А больше троих в лодке - перевернётся лодка, вот просто не гадай. Сестра моя вторая так погибла… Дети ходили яйца собирать - тут везде по берегам тевиги яйца откладывают - ну, не тут, понятно, тут людно слишком, а вот там, дальше - можно уже найти… Раньше больше было, конечно. «Завтрак бедняка», так и называют. Главное только, чтоб ни одной тевиги на берегу не было, иначе беги так быстро, как только можешь. Так что продукт хоть и даровой, но не совсем лёгкий. Но тем и выживали, а иначе б не знаю, как. У многих семей лодки поразбивались, у кого и сеть корхи порвали или утопили, новые сделать время нужно, да и сеть ладно, а лодки сроду не женским делом были. А рыбу сдать надо - столько-то вынь да положь, не дай бог меньше. Города кормить, пока доблестные воины воюют… Вот так смешно - воевали вроде с нарнами, а разрушения нам свои же принесли.
Дэвид слушал, пытаясь представить себе всё это - выходило плохо. Всё то, что читал он по истории других миров, обычно долго укладывалось в голове, немного помогали видеохроники, но они же не всегда есть. Миры неохотно делятся неприглядными страницами своей истории, парад - пожалуйста, торжественное погребение павших - тоже ладно, ну, разорение, принесённое враждующей стороной, тоже покажут. А несправедливость по отношению к собственному народу - не то, чем можно похвастаться. Цинично заставлять бедняков работать на войну, ещё циничнее убеждать, что эта война им зачем-то нужна.
– Ну да, у нас-то тут хоть сытнее было, - кивнул старший, - работа была…
– Так то брат мой в город и подался, ещё в войну. Он тоже мальчишка тогда был, но способный, пристроился. Пересказывал потом, как удивлялся, что война ведь, а стекляшки эти выпускают, нужны кому-то… Потом уже, как подрос, меня к нему отправили - хоть дома работники и нужны, а заработок дело выгодное, что-то удавалось и домой присылать. Девчонок отправлять дело всё равно дохлое - девчонок тут и своих девать некуда, а островитянок ни в один дом прислугой не возьмут, быт-то наш скромный, а по-здешнему - свинский, тут мы ни прибрать, ни приготовить, дольше учить будешь.
Дэвиду сразу вспомнился рассказ Винтари о своей матери, не решавшейся доверить нарнам никакую работу. Выходит, такое отношение у центавриан и к своим согражданам бывает…
– Удавалось, правда, первые годы, а к тому времени нормальные работники вернулись, брата в зарплате урезали, так ещё меня ему не хватало. Ну, я учился маленько, и в квартире их общей прибирался, ужины готовил - их там когда семь, когда десять человек жило. Там один из его соседей меня на личные услуги и уговорил, тоже какой-никакой, а приработок был.
– А где сейчас ваш брат?
– Как где? Домой вернулся. Отец когда помер, вот в наследство вступать поехал. А на меня, сказал, там не рассчитано уже, только хозяйство какое-то снова появилось, и теперь надвое делить? Наследство-то между сыновьями делится, закон. Так что много сыновей это не всегда хорошо, только если скота много и есть на что дом новый построить.
Об этом Дэвид немного слышал от Винтари - в некоторых местностях, где сильны ещё были традиции прошлых веков, раздел имущества после смерти главы семейства происходил «сейчас или никогда», при чём неженатые сыновья получали равные доли, а у женатых их доли увеличивались в соответствии с количеством жён и детей, естественно, за счёт неженатых. Если же неженатые отказывались забирать свою мизерную долю и уходить куда глаза глядят, то следующий раздел мог состояться только после смерти нового главы семейства, и остающиеся в родительском доме должны были в самое ближайшее время жениться, в противном случае считалось, они будут покушаться на жён братьев. И они, и жёны практически становились рабами старших братьев, жили в куда более стеснённых условиях, чем «главная семья». По сути, у младших сыновей в больших семьях участь чаще всего была незавидна - сперва они были в положении рабов у родителей, а потом у них был выбор оставаться рабами братьев или стать бродягами, работающими там-сям, чтоб сколотить себе однажды на собственное хозяйство. Нередко семьи и попросту продавали младших в рабство - иногда это было выгоднее, чем дополнительные рабочие руки в семье. Дочери доли в наследстве как таковой не имели, но им обязательно должно быть обеспечено то, что они принесут при свадьбе в новый дом - как правило, это были не деньги, а что-нибудь вещественное, скотина или ткацкий станок. Мать-вдову и малолетних детей, которые быть наследниками ещё не могли, обязан был содержать старший наследник либо, иногда, ближайший из дядей. Естественно, такие сомнительной гуманности традиции были по нраву далеко не всем, и постепенно, век за веком, отходили в прошлое, видоизменялись, но отдельные их рудименты сохранялись в таких вот диких местах, где время будто замерло. У многих народностей, в особенности после продолжительных войн, существенно сокращавших мужское население, наследниками в состоятельных семействах могли быть и дочери - это было как-то предпочтительнее, чем передавать имущество братьям. Да и раздел между сыновьями был более справедливым.