— А кто все это затеял? Ты знаешь?
Девушка помотала обвязанной головой.
— Он носит маску. И голос искажен заклятием или зельем. Но он очень сильный маг. Очень. И умный. Раз нашел способ заполучить амулет.
Маг! О Боги… Казалось хуже не бывает, а вот поди ж ты. Маги были отдельным, очень малочисленным, но очень влиятельным сословием в Империи. Они не умели лечить, подобно целителям. Зато могли убивать. Один маг стоил трех десятков воинов. И каждый, рожденный со способностями обязан был служить на благо Империи. За хорошую, очень-очень хорошую плату и привилегии.
— И какой же это способ? — прокашлялась Иллин, — Пытать до тех пор, пока сама не снимешь?
Мариит опять затрясла головой.
— Нет, нет, ну что ты! Тогда амулет просто потеряет силу. Ты разве не знаешь? Как только артефакт синхронизирует свой магический фон с хозяином, в данном случае с хозяйкой, поток энергии замыкается и начинает циркулировать по объединённому кругу, от артефакта к владельцу и обратно. Раньше разделение приводило к обрыву контура на кулоне с его последующей порчей. Но теперь…
Иллин замахала руками.
— Мариит! Мариит! Погоди. Я ведь не дочь библиотекаря и дворцовых учителей мне не нанимали! Давай, эм, человеческими словами. Хорошо?
Девушка смутилась, задёргала подол так, словно хотела оторвать от него еще один кусок.
— Прости, мои манеры… Маменька говорила… Ой! То есть прости. Мне всегда так нравилось читать про магию. Это удивительно. Так вот. Никто кроме владелицы амулета не может его снять. Ну, ты знаешь. А стоит это сделать девушке, как амулет портится. Чернеет и превращается в обычный кусок камня. Но маг, он… Я не знаю как, но он нашел способ сохранить магию божественного благословения. Боевые заклинания. Они убивают не только тело, но и разрушают связь между амулетом и хозяйкой. И если их использовать по чуть-чуть, но часто, то…
— Амулет можно снять, — прошептала Иллин. Мариит печально вздохнула.
— Да. Но сначала маг перебирает заклинания. Ищет наиболее… подходящее. Самое эффективное. У каждой оно свое.
Иллин посмотрела на кончики обожжённых пальцев, выглядывающих из-под балахона.
— Тебя пытали огнем…
— Молнией, — глухо поправила девушка, — мой амулет выдал сильную реакцию на заклинание призыва цепных разрядов. А та, которая была до меня… Ее сломали проклятьем Черной Крови. Насылали день за днем, не давая опомнится. Амулет и не выдержал. Маг пытался потом лечить зельями. Как и всех остальных. Хотел отдать своей охране. Но внутренние повреждения были слишком обширны и Таисия не выжила, — едва слышно закончила она.
К концу рассказа зубы Иллин выбивали чечетку.
— Но, неужели никого не ищу! — отчаянно прошептала она, — здесь столько женщин! Вот ты! Твой же отец библиотекарь во дворце, да? Тебя просто обязаны искать! Понимаешь?! Обязаны!
— Мой отец умер. Его убили, когда мы возвращались из храма Ютаи. Везли копии древних рукописей, для коллекции. Этот наемник, который тебя знает, он был там. Это он убил отца… А матушка покинула нас еще раньше.
Глухой и безжизненный голос Мариит безжалостно отсек последние робкие попытки надежды на хоть что-нибудь. Иллин чувствовала себя выпотрошенной и вывернутой наизнанку. Из глубины той ямы, в которую она добровольно залезла, не было видно и крохотной искорки света
— Прости. Я… не знала.
Все. Сил больше не осталось. Она завалилась на бок и свернулась калачиком там же, где и сидела. Жидкая соломенная подстилка не спасала от сырой мерзлоты каменного пола. И не было рядом больших, но таких нежных рук, чтобы заботливо укрыть ее мягких мехом ширшола, не было согревающих объятий, пусть немножко душных, но зато уютных и надежных. Не было Эйнара. И больше никогда не будет. Тепло покидало тело горячей влагой из глаз. Медленно, но верно холод просачивался внутрь, накапливаясь внутри. Но Иллин было плевать. Если повезет, она выстудится и сдохнет раньше, чем этот сумасшедший маг поймет, что в клетке у него завелась пустышка. А если догадается… Иллин крепче прижалась к полу, жадно впитывая в себя промозглую сырость. Нет, она просто обязана издохнуть раньше. А потом, если Боги все-таки не побрезгуют ее непутевой душонкой, она будет молиться денно и нощно, только бы Эйнар нашел себе новую пару. Красавицу-волчицу, которая сможет сделать его счастливым и родит ему много волчат.
Ядовитая горечь затопила душу. Невыносимая мысль. Мучительная настолько, что хочется грызть железные прутья зубами. Только бы вырваться. Только бы суметь выбить себе еще один шанс. Но судьба вряд ли даст ей вторую попытку. Не заслужила.
Дверь опять лязгнула. Напряжение, повисшее в воздухе, придавило грудь каменной плитой. Опять шаги и опять к их клетке. Иллин открыла глаза и чуть-чуть повернула голову. Мариит сжалась в своем углу в крохотный комочек. Нехорошо.
— Милашка. Вста-а-авай.
От конфетно-сахарного голоса хотелось плеваться, прямо как та блондинка по соседству. Иллин села, неприязненно оглядела ухмыляющегося Красавчика и не смогла сдержать гримасы. Да какой из него красавчик! Смазливость холеного лица вызывала отвращение. Мужчина огладил аккуратную бородку и картинно изогнул бровь.
— М-да, еще одно идиотка, мечтающая о столичной жизни, — хмыкнул он, — Но я выиграл на тебе серебра! Давай, подставляй ручки.
Пришлось просунуть запястье между прутьев и дать себя сковать. Обнаженный меч Красавчика не предполагал возражений.
— На выход, — дверь приоткрылась, выпуская ее наружу. Женщины в клетках притихли, но Иллин чувствовала — за каждым их движением напряженно следят.
Два десятка шагов до двери. Иллин не прошла и половины. Болезненный удар чего-то острого между лопаток и в следующую секунду она уже валяется на полу. Лицо выпачкано грязью и собственной кровью из разбитого носа. Красавчик заржал. Визгливо, с подхрюкиванием. Ее аж передернуло
— Вот неуклюжая! Ну, подымайся! Тупорылая деревенщина.
Не смотря на простреливающее болью колено, она встала и, утерев подбородок, с неожиданным спокойствием произнесла.
— На себя посмотри. Тебя с бабой, часом, не путают?
Откуда-то послышался смешок. Глаза мужчины потемнели. Ох, неужели она попала по больному месту? Иллин не смогла сдержать победной ухмылки. Которая тут же и пропала, слишком больно Красавчик ухватил ее за волосы.
— Грязный ротик, — мурлыкающий голос сорвался на шипение, — думаю, очень скоро я его как следуют трахну. Выбив перед этим все твои ровненькие зубки.
— Было бы чем трахать, — просипела она, — М-м-м!
Пальцы у Красавчика были тонкие, но челюсть сжали так, что из глаз посыпались искры.
— Заткнись и шагай.
Дальше их путь продолжился в молчании. Иллин долго хромала по узким, извилистым коридорам, напоминающим заброшенный лабиринт, прежде чем ее конвоир соизволил остановиться. Открыв ничем не примечательную среди других дверь, мужчина затолкнул ее внутрь. Вот значит где проходят эти… процедуры. В абсолютно пустом каменном кубе находились только три вещи. Мягкий, с откидной спинкой стул, круглый столик на ножке и распорка для пыток в виде потемневшей столешницы с кандалами для обездвиживания не только рук и ног, но и всего тела. Последняя была установлена точно посредине комнаты.
— Раздевайся.
— Провались к демонам! — выплюнула она быстрее, чем подумала. Мужчина радостно оскалился. Она только и успела, что заметить смазанное движение кулака. Голова взорвалась болью и картинка перед глазами исчезла.
Опять холод. Как она ненавидит холод. Всей душой. Горячо и страстно. Но от этого теплей не становилось. Холодное дерево столешницы жгло обнаженную спину, а неприкрытую грудь и живот гладили ледяные пальцы сквозняка. Даже трусы снял, ублюдок смазливый. И не поленился же.
Иллин постаралась приоткрыть глаза. Успех оказался половинчатым. От прицельного удара в скулу один просто-напросто заплыл. Разбитый нос, фингал и ушибленное колено. Хорошее начало плохого дня. Или вечера? Сколько она вообще была в отключке?