В главную дорогу вливались боковые, пока движение не сделалось совсем плотным и шумным. Бродячие торговцы громко предлагали засахаренные фрукты и свежую рыбу. Города все еще не было видно, хотя Джордан услышал крики чаек и увидел, как некоторые из них летят над очередным подъемом.
Мудрые строители Рина предусмотрительно расширили дорогу после этого подъема, поскольку как минимум половина путешественников замирала там, остолбенев от изумления. Тамсин так и сделала. Джордан встал и недоверчиво вскрикнул. Сунейл просто улыбнулся.
Сперва Джордан увидел туманноголубую дугу прибрежной линии, а над ней выбеленные солнцем скалы, почти отвесно поднимающиеся из воды. Потом он охватил взглядом всю перспективу: отдаленные утесы были продолжением гребня, на который взобрался их фургон. Скалы широким кругом обступали глубокую чашу в земле. Почти вся эта чаша была заполнена водой; Джордан заметил на озере лодки, казавшиеся отсюда белыми перышками. В самом центре чаши над водой возвышалась зеленая гора. Вершина ее, как кораллами, была усеяна зданиями; у подножия виднелись доки.
Рин! сказал Сунейл, показывая вниз.
Дорога петлями спускалась к поросшим зеленью руинам. Во всяком случае, так показалось Джордану на первый взгляд. Город был весь зеленый от плюща, деревьев и мха. Поначалу юноша не разглядел зданий, пока не понял, что все сады, которые он видит, находятся на крышах домов и башен. Рин растянулся вдоль дуги, образованной скалами, на несколько километров в каждом направлении, а языки молов и верфь расчертили ближайший берег сложным геометрическим узором.
Этот вид стоил всех перенесенных Джорданом мучений. Он знал, что улыбается как идиот, но ему было плевать. В это мгновение он решил, что хочет жить в Рине.
Это самое прекрасное место на свете! воскликнула Тамсин.
Желаете совершить экскурсию с гидом? спросил щегольски одетый молодой человек, вынырнувший, словно по волшебству, у нее изпод локтя.
Тамсин смерила его взглядом с головы до ног.
Сгинь, хамское отродье! процедила она. Незнакомец пожал плечами и пошел прочь. Джордан, удивленный реакцией девушки, спрыгнул вниз и подошел к Тамсин.
А что случилось?
Все жаждут поживиться, ответила она. Куда бы мы ни приехали, нам везде пытаются всучить свой товар. Тамсин тяжело вздохнула., Отравляют путешественникам лучшие мгновения.
Молодой человек подошел к другому фургону и, похоже/начал торговаться с туповатого вида возницей.
Сунейл тронул коней, и Тамсин с Джорданом тоже, пошли вперед.
«Хамское отродье»? переспросил Джордан. Она покраснела.
Я вычитала в книжке.
Они шагали, глядя на открывающийся перед ними вид. Девушка молчала, очевидно, ничего не имея против общества Джордана. Чуть погодя Джордан вернулся к фургону и спросил Сунейла:
Что вы собираетесь здесь делать? Старик кивнул в сторону города.
У меня есть тут старые деловые знакомые. Попробую с ними договориться и начать все сначала. В конце концов, войнато кончилась!
Вы жили тут прежде?
Нет. И это, пожалуй, к лучшему, задумчиво проговорил Сунейл.
Благодаря увиденному в летнем замке королевы, Джордан представлял себе, как должен выглядеть город во время войны. И тем не менее он не мог представить солдат на улицах Рина. Несмотря на то что город был большой, выглядел он сонным, а его жители беззаботными. Тамсин показала Джордану на объявления с королевской печатью, развешенные по улицам. Он не смог их прочесть, поэтому девушка перевела:
Это декреты парламента, отменяющие комендантский час и обыски. Похоже, война действительно кончилась.
Нет, отозвался Джордан. Королева все еще сопротивляется. Ее летний замок осажден, но у нее достаточно запасов, а люди попрежнему преданны ей.
Тамсин бросила на него странный взгляд.
Понятно. Ты сам это придумал? Или тебе птичка напела?
У меня есть свои источники.
Нуну, протянула она. Се пророк великий!
Эй! помахал им от фургона Сунейл. Нам сюда.
В каравансарае, обнесенном высоким каменным забором, народу было видимоневидимо, в том числе и солдат, которые проверяли груз во въезжающих фургонах. Пока они рылись в сокровищах Сунейла под протестующие возгласы Тамсин, Джордан огляделся. Каравансарай представлял собой просторный квадратный двор с раскиданной по земле соломой и корытами с водой. В воздухе пахло навозом и горящими дровами. Все приезжие, у которых не было друзей или мест в гостинице, скапливались здесь. Они оживленно сражались за места для фургонов, воду и помойные ведра. Тут царил полный жизни хаос.
Прошлой ночью королева упоминала о Рине. Больше всего в ее повествовании Джордана заинтересовало то, что она говорила о природе Ветров. Юноше казалось, что еще немного и он разгадает эту тайну. У него сложилось впечатление, что Армигер тоже близок к разгадке если только генерал уже не нашел ответа, который Джордан пока что найти не сумел.
Он думал об этом, помогая Сунейлу пристроить фургон в узкий просвет возле стены. Потом пошел искать воду и корм для коней, а когда вернулся, Сунейл переоделся в изящную шелковую одежду.
Пойду навещу своих старых друзей, сказал он. А ты, юноша, теперь расстанешься с нами?
Джордан пожал плечами:
Если позволите, я переночую вместе с вами, а утром уйду.
Хорошо. Присмотри за моей племянницей. Я вернусь засветло.
Можем мы посмотреть город? спросила Тамсин.
Если хотите. Только не заблудитесь.
Он ушел пружинящим шагом. Джордан повернулся к Тамсин.
Как твоя нога?
Нормально.
Тогда прогуляемся?
Тамсин, улыбаясь, протянула ему руку.
Ведите, сэр!
Рин оказался значительно больше, чем выглядел сверху, и гораздо грязнее. Вечнозеленая листва скрывала грязь, и Джордан подумал, что отчасти растения служили именно этой цели. Однако главным образом растительность служила средством ублаготворения Ветров.
Старинная статуя возле порта изображала мужчину и женщину, воздевших руки к небу. В руках у них были цветущие ветви. Тамсин прочитала надпись на постаменте.
Семь столетий назад город был разрушен, сказала она. Его тайком восстановили, используя привозную древесину и не вырубая деревья. Людям удалось восстановить равновесие между созиданием и разрушением, и Ветры позволяют им строить по сей день.
Говорят, здесь должен быть опреснь, сказал Джордан. Статуя стояла на оживленной площади, которую окружали увитые плющом дома торговцев. Город простирался на несколько километров во все стороны, и с площади это было прекрасно видно, поскольку она находилась на выступе скалы. Сама скала величественно устремлялась ввысь, а вокруг нее раскинулась одуряющебескрайняя равнина.
Здесь есть опреснь, кивнула Тамсин. Я видела его по дороге.
А где?
Джордан не знал, хочет ли он видеть его после рассказов королевы Галы. Однако узнать, где находится опреснь, было нелишне хотя бы для того, чтобы ненароком не наткнуться на него.
Можно заметить отсюда. Девушка взобралась на постамент. Видишь?
Джордан проследил за ее рукой. Чтото там было в заливе… Отсюда виднелся лишь ряд белых зубцов, торчавших над поверхностью воды.
Да, вижу. В том месте, где я вырос, тоже был опреснь. Отец однажды повел меня посмотреть на него. Он стоял в пустыне, одинокий, словно заброшенный, но отец сказал, что он живой и мы не должны подходить слишком близко. Так странно видеть опреснь под водой… Что ж, по крайней мере он не в городе, и на том спасибо.
Эй ты, слезь оттуда! крикнула проходящая мимо женщина.
Тамсин спрыгнула с подножия статуи. К ним повернулись несколько голов; однако никто не остановил молодых людей, когда они побежали вниз по склону холма к порту.
В историях, которые Джордан читал, порт всегда описывался как место, где пьяные моряки и проститутки поджидали горожан и заплутавших детишек, чтобы поживиться за их счет. Ему казалось, что в доках полно одноглазых пиратов со шпагами, в закоулках валяются трупы, а с кораблей то и дело падают винные бочки.