Дом Вениамина Александровича ничем не выделялся в череде домов, кроме надписи над входной дверью «Самый лучший адвокат в мире». Цвет фасада был, как полагается, рыжий с искусным вкраплением белых и красных элементов: двери, крыльца, перил, окон и карнизов.
Грета Даниловна поднялась по ступенькам и постучала прикрепленным к двери миниатюрным черным молоточком. Дверь открылась мгновенно. Грета Даниловна даже не успела понять, постучала она или нет. Похоже, ее ждали с нетерпением.
На пороге возник рыжий подросток, старательно изображающий спокойствие и уверенность в себе. Гордо выпрямленная осанка и приподнятый соколиный веснушчатый нос внушали уважение к детскому образу. Тем более, одет он был в строгий черный костюм с жилеткой и рыжим галстуком. Очки учтиво дополняли стильный образ и вкусно подчеркивали красоту больших зеленых глаз.
— Ой, какой красивый мальчик! Доброе утро, молодой человек. Мне бы вашего папу увидеть. Очень важное дело. Ему должны были звонить из мэрии.
— Прошу вас! Входите! — громко произнес мальчик и галантно освободил входной проем, правой рукой приглашая Грету Даниловну вглубь помещения.
— Спасибо, — Грета Даниловна украдкой перешагнула через порог, и тут же ею охватил ужас. Вправо и влево в прямую бесконечную бесконечность уходили два длиннющих коридора. Голова закружилась, и она опустилась на удачно оказавшийся справа стул.
«Как это возможно?! Уверена, что этот дом не может быть в ширину больше двадцати метров! А тут тысячи километров в обе стороны!» — размышляла Грета Даниловна, вертя головой то влево, то вправо.
— Ничего страшного. Вначале у всех такая реакция. Для этого здесь и находится стул. Я специально его протер перед вашим приходом. Раньше было два стула: не знал, в какую сторону качнется человек. Оказалось, что все садятся на стул, стоящий справа. Удивительно, но это так. Вот, вы посмотрели сначала в правую сторону, а потом — в левую и качнулись в сторону, противоположную испугу. Так делают все. Если найдется человек, который качнется влево, то верну стул на место. За три года не было ни одного подобного случая!
— Видно, я от горя сошла с ума, — процедила Грета Даниловна.
— Нет. Вы в порядке, — со знанием дела произнес мальчик. — Это визуальный эффект. Иными словами — просто рисунки на стене. Они увеличивают пространство. Можете проверить.
Грета Даниловна медленно встала и через пару-тройку шагов наткнулась на стену.
— Уффф, значит, я ещё в своем уме, — выдохнула она.
— Пока да… — улыбнулся мальчик, — Прошу в мой кабинет.
— Мне нужен Вениамин Александрович, — напомнила Грета Даниловна. — По наижважнейшему делу. Если его нет, то зайду попозже.
— Я и есть Вениамин Александрович. Можно просто Веня. Мне так уютнее. Да, Мук Аркадьевич известил, что Вы ищите сына и нуждаетесь в помощи.
Грета Даниловна снова села.
— Не может быть. Мук Аркадьевич забыл сказать, что вам всего…
— …тринадцать лет? — закончил Веня.
— Ну да…ровесник моего сына… И чем же Вы поможете? — недоумевала Греты Даниловна.
— Найду Вашего сына, — невозмутимо выдал Веня. В его глазах сверкнуло безумное желание поскорее схватить за горло первое дело и тут же блистательно с ним расправиться. — Но для начала позвольте снять котенка с Вашей головы.
— Ой. Я совсем про него забыла, — убитым голосом произнесла Грета Даниловна, осознав, что её надежды оскорблены неожиданным поворотом событий и вот-вот покинут ее.
В то время, как Веня снимал котенка, Грета Даниловна обнаружила еще одну странность.
— Веня, а у вас очки без линз, что ли?
— Конечно, без линз. У меня же отличное зрение.
Такой ответ смешал винегрет из остатков рассудка Греты Даниловны и приправил острой ахинеей.
— Понятно. До свидания, — спешно вскочила Грета Даниловна и без оглядки направилась к выходу.
Решительно схватившись за ручку входной двери, она всё же обернулась, чтобы не прослыть безнадежной грубиянкой, и замерла. «Господи! Как он напоминает сына! Стоит с котенком в руках и смотрит на меня. Ну что же ты смотришь? Всю душу выворачиваешь. А может, ты ворвался в мою жизнь, чтобы я искупила вину? Если я уйду, то это будет повторением ошибки. А если останусь, то… Ладно. Подыграю ему. Может, это отвлечет меня от горя. Пусть забавляется расследованием. Все равно хуже не будет», — размышляла она.
Веня, тем временем, с недоумением смотрел на Грету Даниловну. Он совершенно не предполагал такого поведения. Ведь он лучший в мире адвокат! Родители с детства внушали ему мысль о его исключительности. И до этого самого мгновения он ежесекундно прокручивал в голове овации своему таланту, красоте, уму, остроумию, бескорыстию, сообразительности, чувству юмора, безупречности, галантности, безукоризненности, открытости, честности, чистоплотности, мудрости, великолепию, изяществу, утонченности, чудесности и многим другим иллюзиям, складывающим, как пазл, его образ перед самим собой. За самолюбованием Веня не понял саму Грету Даниловну. И тут такое! Прямо в лоб ему влетел снаряд равнодушия, недоверия и иронии.