— Дьявол! — выпалил Гордон, но в этом ругательстве прозвучало смирение, а не вызов. Он готов был жениться на ком угодно, но брак в таком штате, как Алабама, где супруги сообща владеют собственностью, означал финансовый риск. Его будущая избранница может устроить сцену, если поймет, что от нее потребуют подписать добрачное соглашение.
Он подумал было нанять кого-нибудь на роль жены, но отец слишком умен и подозрителен, чтобы купиться на дешевую уловку. Несомненно, именно поэтому он пожелал ознакомиться с брачным контрактом. Но, к счастью, не стал настаивать на том, что передаст сыну свою часть акций компании только после рождения наследника. То, что отец упустил такую важную деталь в соглашении, подтверждало: Роджер Эванс уже не столь прозорлив, как в былые годы.
Гордон взял кружку с горячим шоколадом и отнес в кухню, где осторожно вылил остатки содержимого в раковину. Затем сполоснул, чтобы Фанни не обнаружила, как он отнесся к ее угощению, и не обиделась, узнав истину. Истина же состояла в том, что он ненавидел горячий шоколад. Но особую неприязнь Гордон питал к врачам, которые ставят диагноз, делают неутешительные прогнозы, не предлагая лечения.
По этой же причине он не чувствовал воодушевления, размышляя о фиктивном браке, обреченном на провал еще до заключения. Гордон подумал, что наиболее подходящей кандидатурой будет Келли — актриса, с которой он время от времени встречался, и которая была влюблена в него как кошка.
Его работа и плотный график поездок ничуть не смущали молодую женщину, но самого Гордона тревожил тот факт, что, согласившись выйти за него замуж, Келли не захочет впоследствии развестись. Его предыдущий роман закончился разрывом именно потому, что любовница требовала узаконить их отношения. С тех пор Гордон не изменился и не собирался меняться. Дело по-прежнему заменяло ему жену. Он все так же пренебрежительно относился к бесцельной погоне за развлечениями, много путешествовал и не позволял себе продолжительных периодов бездействия.
Неожиданно Гордон вспомнил о Дженнифер. Бесспорно красивая, обаятельная, умная и скромная девушка. Но одно дело — просто встречаться с ней, подарив ей лишь крохотную частичку своей души. И совсем другое — вовлекать в столь чудовищный обман. Его сердце болезненно сжалось, когда он представил, какими могли бы быть их встречи. Только сейчас сложившееся положение вещей делало их невозможными.
Тяжело вздохнув, Гордон, вышел из кухни и направился по коридору к комнате, в которой спал с детства. Кровать показалась ему узкой, когда он снял покрывало и вытянулся на чистых белых простынях, от которых пахло солнцем и летом. Сцепив пальцы за головой, Гордон уставился на вентилятор, медленно крутившийся над ним. Подавленное настроение постепенно отступало — вместе с мыслями о женитьбе. Эта идея была не только смешна, но и абсурдна. Как и утверждение врачей, что его отец недолго протянет.
Гордон закрыл глаза и почувствовал прилив оптимизма. Он непременно найдет решение проблемы, которое устроит и отца, и его самого. Отыскивать выход из явно безвыходных ситуаций удавалось ему всегда. Именно этот талант помог ему обрести богатство и успех, о которых он в юности не смел и мечтать.
Он лежал в маленькой, скромно обставленной спальне, где еще мальчиком грезил о будущем. Казалось, сами стены до сих пор воздействуют на него неким таинственным, волнующим образом.
Окно было открыто. Серебристый лунный свет проникал сквозь прозрачные шторы, превращая их в сияющую шелковистую паутину, развевающуюся под дуновением легкого ветерка. На прикроватной тумбочке громко тикал старый будильник, убаюкивая Гордона, напоминая ему, что утро вечера мудренее…
Роджер Эванс смотрел на спящего сына, хмурясь при виде морщинок в уголках его глаз и около рта. Он беседовал с Гордоном еле слышным, как шорох штор, шепотом, стараясь успокоить его, прогнать тревожные мысли. Роджер делал так всегда, когда сын был дома, и он чувствовал необходимость высказать ему, спящему, то, что не решался сказать в лицо.
— Ты уже добился всего, о чем могут мечтать большинство мужчин, — говорил отец. — Ты уже доказал: тебе удается все, за что ты ни возьмешься. Незачем больше переутомляться, Гордон.
Спящий пошевелился и повернул голову, но дыхание у него осталось ровным и глубоким.
— Утром ты поймешь, что все не так уж и плохо, — мягко пообещал Роджер. — Я люблю тебя, сынок.
3
Марк Фарроу любил сладкое и был излишне полным, о чем его неоднократно предупреждал врач. Но Марк много работал и считал просто невозможным отказать себе в куске торта после обеда или в нескольких пирожных.