Я жду.
И когда она хохочет и крепко обнимает его, прижимаясь личиком к его шее, я начинаю верить обещанию, которое он дал мне два года назад. Однажды я была на месте Эйвери. И Мерк спас меня, поэтому я знаю, как она себя чувствует. Он обещал стать хорошим отцом моим дочерям.
И он хорошо справился.
Все хорошо.
Харпер
Год спустя
— Просто надень эту чертову повязку, — рычит Джеймс Анжелике. — Черт побери. Бл*дь. Я — долбаный глава этой семьи. Ты должна делать то, что я говорю.
— Харпер, — говорит Анжелика, упираясь рукой в бедро. — Он обещал не ругаться перед Ханной.
— Харпер, — говорит Джеймс, его тон смягчается. — Ей восемнадцать месяцев. У меня есть еще минимум год, до того, как она начнет говорить «бл*дь».
Мне приходится скрыть улыбку, иначе Анжелика растянет эту битву на несколько часов. И я знаю, что Джеймс торопится. Поэтому действую как мама.
— Джеймс, она права. Клади доллар в банку.
Он прищуривается.
— Ты, бл*дь, шутишь?
— Два доллара. Вообще-то, — смеется Анжелика, — семь. Черт побери тоже считается.
— Черт побери — не совсем ругательство.
— Тоже считается.
Я опускаю Ханну себе на бедро и хватаю большую банку из шкафа.
— Плати давай.
Он качает мне головой, достает кошелек и насмехается над Анжеликой.
— У меня только евро, малявка. Если не знаешь курс обмена…
— Будем считать, что шести хватит. Можешь остаться в долгу на двадцать центов.
Она такая умная. И такая хитрая. Я скрываю еще один смешок, на этот раз от Джеймса. Он вытаскивает шесть евро, бросает их в банку, а затем снова поднимает повязку на глаза.
— Надевай.
Она не сдвигается с места, поэтому вступаю я.
— Я первой надену свою, что ты на это скажешь, Анжелика?
Джеймс улыбается мне, а затем поворачивается к Анжелике.
— Моя прекрасная жена продемонстрирует. — Он завязывает мне глаза красным платком и шепчет мне на ухо. — Я люблю тебя, ты же знаешь.
На этот раз я ни от кого не скрываю свою улыбку.
— Знаю.
Мне неизвестно, что он спланировал, но на протяжении нескольких дней он не пускал нас на нижнюю палубу. Даже закрыл иллюминаторы, чтобы мы не могли подглядывать.
— Теперь ты, — говорит он Анжелике. Она фыркает, но я могу лишь предположить, что она уступает, поэтому и не спорит.
— Наконец-то, — говорит Джеймс, беря Ханну из моих рук, а затем направляет меня к лестнице, которая приведет нас в гараж.
Насколько я понимаю, мы куда-то едем. Может быть, на Бора-Бора в отпуск? Я не против пробежаться по магазинам.
— Спускайтесь, рыба-лев. И будьте осторожны. Подождите меня и не ебо… — Он замолкает, чтобы исправиться. — Не упадите в воду.
Мы с Анжеликой спускаемся, и когда добираемся до палубы, она прижимается всем телом к моему, пока мы ждем, когда Джеймс скажет нам, что делать дальше.
— Хорошо, по очереди, дамы. Я только усажу Ханну в детское кресло и скоро вернусь.
Он тихо напевает, пристегивая ее в маленькой лодочке внутри гаража для яхт. Мне нравится слышать, как он разговаривает с ребенком. Он может заставить ее улыбаться, как бы громко она ни плакала. Она очень сильно его любит.
— Хорошо, Анжелика, ты первая. — Анжелика спотыкается и жалуется, но Джеймс меняется. Становится мягким и защищающим. — Я держу тебя, просто сделай шаг вниз.
Я иду следующей, и когда усаживаюсь в лодке, Анжелика тянется к моей руке. Ей трудно. Она ничего не видит, и ей приходится довериться Джеймсу. И хотя я думаю, что большинство их споров — простая игра, так же, как и с Сашей, когда она была в этом возрасте, она боится доверять людям.
Я держу ее за руку и подбадриваю.
После этого двигатель с ревом оживает, и мы выезжаем из задней части яхты. Солнечный свет ударяет по моему лицу, и я считаю свои счастливые моменты. Мне так сильно повезло.
Я наслаждаюсь поездкой, и когда Джеймс глушит двигатель, мое сердце бьется немного быстрее. Я никого не слышу. Мы не можем быть на Бора-Боре. То место постоянно забито туристами.
— Где мы? — спрашивает Анжелика.
— Снимай повязку и посмотри, — отвечает Джеймс.
Поднимаюсь и стаскиваю мягкую ткань по лицу.
— На острове. Как оригинально, — язвит Анжелика. — За последний год я не видела ничего, кроме островов.
Но я вижу то, чего не видит она. Структура, встроенная в холм со стороны этого острова, не отель.
— Это дом, — говорю я.
Джеймс крепко держит малышку Ханну на руках, когда обнимает меня. И затем он также сгребает в объятье Анжелику.
— Не просто дом, детка. А наш дом.
Мне приходится нахмуриться, чтобы сдержать слезы. Сколько раз за последние одиннадцать лет я спрашивала его, можем ли мы осесть где-нибудь? Минимум сотни. И его ответ был неизменным: «Не можем, Харп. Мы пока не можем перестать убегать. Пока нет. Это не безопасно».
Он мягко целует меня и шепчет напротив моего рта.
— Теперь мы в безопасности. Теперь мы в безопасности.
Саша
Два года спустя
Лорен катается на лошадках с принцессой Рори, принцессой Ариэль и Кейт, пока Файв выкрикивает им подсказки по верховой езде из небольшой арены для езды в конюшне на заднем дворике Спенсера и Вероники. Несколько дней назад он вернулся домой из своей летней школы в Стэнфорде и даже на секунду не может оторвать глаз от своей королевы. Через пару лет он будет убит горем, потому что Рори закончит Сент-Джозеф, а он получит степень бакалавра в области компьютерной техники. Нет ни единого шанса, что он сможет посещать среднюю школу со степенью бакалавра. То есть сейчас он притворяется, а Форд и Эш позволяют ему оставаться в Сент-Джозефе, потому что, ну, это Файв. Он настойчив. Он уламывает их.
Хочет то, чего хочет его сердце.
И я понимаю его желание.
Я тоже кое-чего желаю.
— Она ведет себя естественно, — говорит Джекс, указывая на Лорен верхом на пони.
— Ага, — соглашаюсь я. Но меня отвлекают. Вечеринка в разгаре. Все здесь, в доме Спенсера, в День труда. Дочери Рук и Ронина, Спэрроу и Старлинг едят арбуз и играют в «Пирожное». Две другие девочки Вероники, принцесса Бель и принцесса Жасмин — имена Файва вошли в моду (как я уже сказала, он настойчив) — плавают с тремя девочками Сидней и Мерка. Рук заплетает волосы Анжелике, а Харпер и Джеймс учат маленькую Ханну и сына Спенсера Оливера взбалтывать воду ногами. Другие парни, помимо Джекса, сидят в баре у бассейна и смотрят спортивную передачу. А другие девушки, помимо меня, загорают на шезлонгах у края воды.
— Что случилось? — спрашивает Джекс, скользя в гамак под гигантским деревом конского каштана. — Ты хорошо себя чувствуешь?
Я нерешительно киваю.
— Врешь.
Не вру. Я действительно не вру. И не могу скрыть улыбку, которая появляется на моем лице, когда он пытается меня понять. Но у меня нет слов. Поэтому я просто беру его руку и кладу себе на живот.
Он вопросительно вскидывает брови. А потом мы оба разражаемся смехом.
— Мы победители, — говорю я, глядя ему в глаза. И затем кладу ладонь на его покрытую щетиной челюсть и целую его, как он поцеловал меня в первый раз. Тогда, когда у меня был очень плохой день, и он был там, чтобы сделать его лучше. Когда отказался принять ответ и попросил меня не сопротивляться ему, а я поняла, что не могу. Когда он пообещал мне безопасность и исполнил свое обещание.
Я потратила десять лет на тоску по жизни своей мечты, которой никогда не хотела жить.
Больше не потрачу ни секунды.
Потому что любовь никогда не стоит тратить впустую.
Мы выигрываем.
КОНЕЦ