- Такая реклама шашлыка – я в предвкушении.
- Как тебе Дагестан? Много успели посмотреть?
- Посмотрели много, много осталось. Природа здесь очень красивая – такой я еще не встречала.
- Ты много где была?
- Нет. По работе была в Крыму и на Селигере. А не по работе – я особо пейзажами не интересовалась. Больше Турция, все включено…
На кухню зашел Амир.
- Как вы тут? – взял он яблоко и перекинул из руки в руку.
- Замечательно, - ответила Наида. – Объяснил задачи?
- Пока вроде понял, пишет сидит. Я украду у тебя помощницу? Пойдем пройдемся, - позвал он меня. – Посмотришь как тут живут люди.
- Конечно, я всегда за. Тем более зелень я давно порезала.
Мы погуляли около часа. Домики были маленькие, но симпатичные. И вообще, на улицах было довольно чисто. Бегали куры, кошки, дети. Причем дети бегали босиком. Когда мы вернулись, папа Амира был уже дома. Он кивнул нам и ушел к мангалу.
- Посиди на качелях. Я пойду разжигать мангал.
На качелях уже сидела Амина.
- Я сяду? – показала я на место рядом с ней.
- Конечно, - она отложила книгу, которую читала.
- Гамзатов?
- Да. У него красивые стихи.
- Я только начала знакомиться с его творчеством, но мне тоже нравится, - сказала я, поправив подушку за спиной.
- Он путешествовал везде, но жену и детей с собой не брал. Считал, что это на них плохо повлияет. Прямо как мои родители, - она отвернулась и всхлипнула носом.
- Ты хочешь путешествовать?
- Нет. Я хочу уехать отсюда. Я не хочу носить этот дурацкий платок. Не хочу носить бесформенную одежду. Я на дискотеку хочу, в клуб.
- Ты мне можешь не поверить, но живя в Москве, я ни разу не была в клубе.
- Почему?
- Мне не хочется. Там очень громко, полно народа, большинство из этого народа пьяны, половина под наркотой. Там особо не потанцуешь, только подрыгаешься немного. А вот караоке я люблю. Но караоке и здесь есть, я видела в Каспийске.
- Я не была в караоке, - грустно сказала она. – Но дело не в этом. Я не хочу жить в Дагестане. Он мне надоел.
- Почему? Из-за одежды? Из-за традиций? Ты хочешь общаться с мальчиками?
- Хочу.
- Общение с мальчиками обычно приводит к боли. Вас от этого уберегают, нас нет. У тебя здесь есть отец и братья, которые порвут за тебя, в Москве этим никого не напугаешь. Твоя нежная ранимая душа может пострадать. В нашем районе, где я живу, была семья – девушка всегда ходила в платке, парень ее провожал. Потом девушка сняла платок, некоторое время я ее видела, но потом парень уже ходил с другой. Я не знаю, что там произошло, но могу предположить. Но, - не дала я ей сказать, - я считаю, что каждый человек имеет право на путешествие. Ты же можешь съездить посмотреть. Я с радостью покажу тебе Москву.
- Меня не отпустят.
- Я могу поговорить с Амиром. В конце концов, ты же можешь приехать с родителями или с братьями.
- Спасибо, но я хочу жить там. И хочу жить одна. Я хочу учиться в Москве. Папа считает, что мне учиться в принципе не надо, мама говорит, что я здесь могу учиться.
- А Амир?
- Ему не до меня. Он пытается заработать. Без него не было бы этого дома. Папа строил, а он все закупал. Когда со спортом пришлось завязать и с Патимат не заладилось – это его любовь была – я думала он не выживет. Он вроде все делал как обычно – ел, на работу ходил, спал – но как зомби. А потом он загрузил себя работой по полной. Я не лезу к нему со своими мечтами, ему давно не до меня.
- Ты его сестра. Конечно, ему до тебя. Просто он не спрашивает, не пристает. Он же мужчина, ему не понять.
- Он мужчина… Мама – прошлое поколение, большинство подруг воспитываются по-другому, не так строго – получается никому меня не понять.
- Не обижайся, но так думает каждая девочка твоего возраста. Это знаменитая проблема отцов и детей. Тебе никто не поможет, ты просто ее перерастешь.
- Или уеду, - пробормотала она и ушла.
Я взяла оставленную ей книгу и открыла наобум.
Я видел разными твои глаза:
Когда затишье в них, когда гроза,
Когда они светлы, как летний день,
Когда они темны, как ночи тень…
Как красиво, я вздохнула и закрыла глаза.
- Когда б за все, что совершили мы,
За горе, что любимым причинили,
Судом обычным каждого судили,
Быть может, избежали б мы тюрьмы.
Я открыла глаза – рядом был Амир. Он смотрел на меня, я на него. Он взял у меня из рук книгу, полистал и продолжил:
Но кодекс свой у каждого в груди,
И снисхождения не смею ждать я.
И ты меня, любимая, суди
По собственным законам и понятьям.
Суди меня по кодексу любви,
Признай во всех деяньях виноватым,
Чтоб доказать мою вину, зови