И выкликают чьи-то имена.
Не потому ли с кличем журавлиным
От века речь аварская сходна?
Летит, летит по небу клин усталый –
Летит в тумане на исходе дня,
И в том строю есть промежуток малый –
Быть может это место для меня!
Настанет день и с журавлиной стаей
Я поплыву в такой же сизой мгле.
Из-под небес по птичьи окликая
Всех вас, кого оставил на земле, - закончил он. Я так заслушалась, что даже не сразу поняла, что это конец. Мне хотелось еще послушать.
- Красиво и грустно. Памятник этим стихам?
- Да. Тебе в музее расскажут про Гамзатова. Только там вместе с экскурсией будешь, если не против. Экскурсовод там очень хорошая, рассказывает интересно. Я тебя в машине буду ждать.
- Хорошо.
Экскурсовод в музее и правда рассказывала очень интересно. Не только о семье Гамзатовых, но и о жизни в аулах в прошлом. Я так заслушалась, что даже забыла о работе. Что-то слишком часто я отвлекаюсь от задания. Босс будет недоволен. Но я вовремя спохватилась и стала фотографировать. Больше всего поразила история любви Расула и его жены Патимат. Поэт знал свою будущую жену с детства и даже присматривал за ней – он был на 8 лет старше. Потом он уехал и у него случилась несчастная любовь – его избранница умерла. Его сердце было разбито. Вернувшись в свой аул, он увидел повзрослевшую Патимат и влюбился. Они прожили вместе больше полувека и родили трех дочерей. Когда она умерла, он был безутешен. Здоровье стало подводить. Он прожил еще три года. Умирая, он просил, чтоб на надгробии не было ни дат, ни фамилии, только имя. Но его просьбу не выполнили – фамилия все-таки написана, но даты рождения и смерти не указаны.
В конце экскурсии желающие могли примерить национальные костюмы – я, с разрешения, сфотографировала всех, обещая выслать фотографии и вышла.
Стало холодать. Мой пиджачок мало помогал. Я быстро прыгнула в машину.
- Поехали, - приказала я Амиру, а он завел машину:
- Понравилось?
- Очень. А можешь еще стихи прочитать?
- В интернете прочитаешь.
- Ну пожалуйста. Любой, который помнишь.
- Не сейчас, давай потом.
- Хорошо. Как скажешь, - я не много огорчилась и кажется он это заметил:
- А знаешь, стих «Белые журавли» он написал, узнав об одной японской девочки. Она болела лейкемией из-за последствий бомбежки Херасимы. Она верила, что если изготовит тысячу бумажных журавликов, то выздоровеет. Но не успела. И Гамзатова так поразила эта история, что у ее статуи он написал свои стихи в честь непринятия всех войн.
- Он, наверное, был хорошим человеком. Добрым.
- Он был очень веселый – на всех фото он улыбается и дочери вспоминают, что он постоянно шутил. Он очень любил свою родину. И хоть у него была квартира в Москве, он всегда возвращался сюда. И родных от сюда не увез. Но это тебе уже известно – экскурсовод про это говорила.
- Говорила, но лишним не будет еще раз послушать.
Мы доехали до интересного природного явления – каменная чаша. Очень узкая теснина – с двух сторон скалы, а сверху лежит огромный булыжник.
- Он не упадет? – испуганно спросила я.
- Не должен, - не очень-то успокоил меня Амир.
Красота неописуемая, но все это немного омрачало резкое похолодание. Дрожь в теле не скрылась от глаз моего проводника:
- Замерзла?
- Нет, - соврала я, ежась. Потом поняла, что это звучит глупо и исправилась – Замерзла, но терпимо.
- Говорил же – оденься теплее!
- Я оделась.
- Как же ты еще от холода не умерла в Москве своей зимой? Всегда так одеваешься?
- Не всегда, но лето же.
- Давай поедем домой, а потом вернемся сюда?
- Нет, надо все досмотреть.
Амир покачал головой:
- Упрямая какая. Времени много – мы можем прямо с утра сюда поехать – здесь теплее будет.
- Нет, сегодня досмотрим.
- Хорошо. Надевай, - протянул он мне толстовку, оставшись в одной футболке.
- Нет, ты замерзнешь.
Амир хмыкнул и повторил:
- Надевай, - накинул толстовку мне на плечи и пошел вперед, видимо, чтоб я не смогла отказаться.
Уф, горячий кавказский мужчина – не терпит возражений. И если говорить правду – мне это очень нравится. Видимо, где-то внутри, за любовью свободы сидит во мне любовь к подчинению. И что из этого победит – время покажет. Я не стала ломаться и надела толстовку. Вид у меня был ужасный, но зато было очень тепло. И пахла она вкусно. Мы прошлись по горам, дошли до водопада, который стоял стеной справа от нас – протянув руку можно было потрогать воду, а потом падал далеко вниз. Дух захватило от высоты и красоты. Мы поднялись к машине. Я поснимала еще – закат, растения, горы, а когда вернулась к Амиру он протянул мне чашку с кофе. Оказывается, пока я ходила, он заварил кофе в турке на маленькой газовой горелке. На капоте стояла коробка с чуду, видимо, из той кафе, которую мы посещали в обед.