Я сглотнула слюну и даже, кажется, перестала дышать. Он на что намекает? Что он слышал тогда мое признание?! О, черт возьми, это конец… Сейчас я провалюсь сквозь землю.
Но я не стала подавать вида, и просто продолжила его слушать.
- Приятно чувствовать, что по тебе скучают, в тебе нуждаются. Именно в тебе, а не в твоих деньгах…
Максим замолчал и посмотрел в потолок. А я продолжила смотреть на него, понимая, что все это – про меня. Ему действительно приятно мое проявление эмоций и чувств по отношению к нему. И стало даже чуточку обидно.
Вдруг он лег поближе, почти вплотную. Я задышала чаще: когда он так близко я не могу думать о чем-то другом. Я сразу хочу поцеловать и обнять его. Что и сотворила моя пьяная голова: я мягко обняла его за шею и притянув к себе, поцеловала в губы. Как же давно я хотела этого! Просто поцеловать. И все. Максим ответил мне так же нежно, поглаживая ладонью мою талию и поднимаясь выше.
Когда он отстранился и лег, то одной рукой подмял меня под себя и укрыл нас одеялом. Я положила голову ему на плечо и засопела ему в ухо. Я чувствовала тепло и запах его тела, который не сравнится ни с каким другим.
- Кристина, а помнишь я угощал тебя кофе? Я тогда тебе сахар насыпал, - с хрипотой в голосе сказал он, перебирая мои волосы. Я уже даже стала засыпать под это действие, но его вопрос меня немного взбудоражил.
- Ну, да. И что?
- А почему ты стала его пить, если он с сахаром? И не сказала ничего?
- Боялась тебя обидеть, - сонно пробормотала я.
- Интересно, - шепнул Максим с заметной улыбкой в голосе. Я не видела, улыбался он или нет, я просто знала это и чувствовала. – Ты маленький котенок, Крис. – промурлыкал мужчину и прижал меня к себе еще крепче. – Всему свое время, маленькая. Какая же ты еще маленькая… - бормотал он, касаясь губами моих волос.
Я не заметила, как уснула. Но просыпаться утром мне было легко. Я чувствовала себя самой счастливой девчонкой на этом свете. Я – маленькая. Я – котенок. Меня целовали, обнимали, и просто уснули рядом. И ничего большего! Это невероятно. Как же, оказывается, много это значит: просто уснуть рядом. И вот я лежала в его объятиях и боялась пошевелиться. Максим еще крепко спал, но вскоре, как бы мне не хотелось, прозвенел будильник. Время – 8.00, завтра по расписанию в 9. Успею. Главное, чтобы никто не увидел и не узнал, где я ночевала сегодня. Кроме Аньки, конечно. Вчера она просто написала смс с вопросом где я, и больше не беспокоила.
- Доброе утро. – хриплый голос и теплые губы на моей щеке.
- Доброе, - у меня расцвела улыбка. Я повернулась к нему лицом и обняла его за шею. – Не хочу вставать. – буркнула, и прижалась крепче. – Ой.
Я почувствовала мужское возбуждение. Ну конечно, это ведь утро!
- Еще десять минуточек, не больше, - тихо посмеиваясь, прошептал Максим, целуя меня в шею и задирая мою майку наверх…
***
Максим выглянул из двери и осмотрел коридор.
- Никого,- буркнул он. Я быстро поцеловала его в плечо и перебежала в свою комнату.
Сначала он спорил и говорил, что ему все равно на мнение остальных, но поскольку все равно не было МНЕ, то согласился посмотреть.
Когда я решила посмотреть в телефон, то была очень удивлена нескольким звонкам от Кирилла и сообщениям от него: «Я скучаю», «Можно я приеду?», «Игнорь, сколько хочешь, но ты все равно будешь моя. »
Последнее сообщение меня удивило, раньше он не был таким. Но надеюсь, у него это скоро закончится.
- Доброе утро, - ухмыляясь и загадочно глядя на меня сказала Анька, крася ресницы. – Как спалось?
- Хорошо, - я улыбнулась и схватив полотенце, пошла в душ.- Меня не теряли? – на ходу спросила я.
- Нет. Всем все равно, где ты шлялась, даже не заметили.
Если честно, даже как-то обидно стало. Но одновременно с этим – как гора с плеч.
Мне казалось, что эта ночь сблизила нас до невозможности. И стоя сейчас под горячим душем, я обдумывала все, что случилось за последнее время. Да, он взрослый и мне сложно с ним. Но и ему сложно со мной. Сейчас я понимала, что мои бессмысленные обиды и истерики не привели бы ни к чему хорошему, не будь он адекватным. Максим давал мне время на обдумывание своего поведения, хотя и сам порой психовал. Но подходил ведь, извинялся и разговаривал.