От улыбки уже лицо сводит, но я должна ее успокоить, ей нельзя переживать. Кристина кивает только на мой вопрос и слегка насупившись клацает пультом от телевизора.
— Ну мы пойдем, а ты отдыхай. Завтра я тоже приду, так что не скучай.
Взять себя в руки было сложно, ибо меня тоже просто разрывает от негодования. Отхожу к оборотню, которого похоже реально ничего в этой жизни не волнует. Сдерживаюсь от желания дать ему в табло прямо здесь, хватаю за руку и заставляю подняться на ноги. Он делает это так, как будто сам решил, медленно и вальяжно, отставляет журнал и вырвав свою руку из моей удаляется первым. Поборов желание бросить этот журнал ему темечко поворачиваюсь к сестре и натянув улыбку махаю ей ручкой. Только в коридоре разрешаю себе не улыбается глупо и найти взглядом одного смертника.
— Что ты только что сказал?! — прорычала сквозь зубы, пока оборотень, не обращая на меня внимания начал спускаться по лестнице. — Да кто тебе вообще дал право распоряжаться нашими жизнями?
Где-то на втором лестничном пролете, мне надоело смотреть в его спину. Ухватив за руку попыталась развернуть его к себе, но получилось, что это меня к стенке прижали. Красные горящие глаза с вытянутым зрачком заставили на мгновение забыть, как дышать, не то что о собственной злости. Я испугалась, это точно был страх, а не вожделение. Даже пускай тело сначала отреагировало странно, ноги онемели, внизу живота, как будто натянулась болезненная струна. Он ничего не сказал, просто смотрел на меня какое-то мгновение, а затем закрыв глаза, прислонился лицом к моей шеи и кажется просто нюхал меня. Продолжалось это несколько минут, так что не имея возможности выбраться, могла наблюдать все осуждающие взгляды, тех, кто шел по лестнице. Некоторые даже пытались что-то сказать, отругать нас за неподходящее для больницы поведение.
— Постыдились бы! Вот уж молодежь! Мерзостью на людях заниматься. Как вашим родителям за вас не стыдно? — прокомментировала наше поведение пожилая уборщица и после этого удостоилась взгляда Кая.
Мне осталось только надеяться, что глаза у него уже были нормальными, но не могу быть в этом уверена, ибо бабулька резко подхватила ведро и сбежала от нас вверх по лестнице.
Он повернулся ко мне и отступил от меня на шаг, избегая смотреть в глаза. Провел рукой по волосам, до боли знакомым жестом, так что я вспомнила об одном кудрявом. Сердце остановилось на мгновение от воспоминаний, загорелось болью, а затем продолжило биться как раньше. Моему сердцу уже все равно, а разум продолжает мучать меня. Это же как быстро они сошлись, после того, как я пропала, что ребенка заделали? Хотя какая мне разница? У меня и без сбежавшего от обязательств оборотня хватает больного волчьего внимания.
— Успокоился? — спрашиваю, смотря в его шикарные голубые глаза.
Не отвечает, только слегка поворачивается и кивает. Прячет руки в карманах джинс и вздыхает. Усталость заставляет меня опустить плечи. Заправляю прядь за ухо, что бы волосы не мешали наблюдать за ним.
— Хорошо, потому что я — нет.
Моя злость переросла в стадию сильного раздражения, а затем я первая продолжаю спуск на лестнице, даже не повернувшись, чтобы проверить идет он за мной или нет. Пусть теперь сам меня догоняет, как я его раньше. Тяжелей всего мне понимать, что я хочу скандала, хочу дать выход своим эмоциям. Хочу, как раньше препираться, что бы все закончилось таким же злым и пылким поцелуем. Наверное, я совсем больная, раз хочу подобного.
Останавливаюсь только на улице, возле небольшого дворика, где людей нет. Закрываю лицо руками стараясь справится с эмоциями. Не спешу поворачиваться, прекрасно зная, что он все время шел за мной. Распрямляю пальцы на руках, чтобы затем сжать их в кулаки. Правая отдает жуткой болью, но я поворачиваюсь к оборотню хорошо скрывая ее. Мы встречаемся с ним взглядом, нынче он решил держать меня на расстоянии, стоит далеко. Мы что дети?
— Она же беременна, — ударяю себя кулаком по ноге что бы не закричать это со всей силы ему в лицо.
— Сейчас она перенесет это легче чем если бы я сказал позже.
— У тебя нет никакого права запрещать нам что-то! — делаю шаг к нему резко махнув рукой в воздухе сдерживая желание схватить его за шиворот.
— Я никуда вас не отпущу, — слышу его лишенные эмоций слова и почти взрываюсь.
— Ты… Да как ты… После всего, что…
Мне не хватает слов, со рта вырывается только обрывки фраз, на которые ему плевать.
— Тебя я больше никогда не отпущу, — говорит он совсем не так, как предыдущее предложение.
Я собиралась ему ответить, что-то сказать и протестовать, но не смогла. Мое негодование и злость никуда не делись, просто я не смогла сказать и слова. Часть меня хотела обнять его сейчас куда больше чем побить. Это противоречие настолько сильно вывело меня из равновесия что я не нашла лучшего решения чем сбежать, точнее развернутся и молча пойти к стоянке такси. Тем самым почти что согласилась на его слова — ну я и хороша.
«Мы поговорим об этом позже, при свидетелях, когда он не сможет снова на меня воздействовать своими поцелуями». - решаю четко для себя.
— Свободен? — спросила в таксиста, садясь после его кивка на заднее сиденье машины.
Открываю сумочку, начиная диктовать свой адрес, но меня прерывает хлопок соседний двери.
— Что ты делаешь? — даже приподнимаюсь на сиденье от негодования.
— Шеф, розовый замок. Знаешь такой? — он полностью меня игнорирует.
Скулы выпирают на лице, а брови нахмурены.
— Нет! — резко вскрикиваю, пока не молодой шофер тихо матерится, заводя машину. — Что ты себе позволяешь? Я устала и хочу домой.
— Мы и едем домой, — отвечает он холодно, смотря только вперед.
— К себе домой! — выкрикиваю резко.
— Я говорил тебе, ты, наверное, не поняла. Твой дом так где я.
От того, как он высказал эту фразу и от их самых задохнулась от возмущения. Судя потому, как побелели костяшки его рук, сложенных на коленях в замок — об отказе не может быть и речи.
Хватаю воздух ртом, собираясь послать его очень далеко, но он резко поворачивается ко мне и только одним взглядом заставляет замолчать. Отворачиваюсь к окну и чувствую, как к горлу подступает комок, а губы начинают дрожать. Да за что он со мной так?
***
Такси уехало, оставив нас перед розовым монстром, именуемым домом. Ноги меня почти не слушают, так что я стою неподвижно там, где и вышла. Желание задушить гада останавливает только усталость и мозоли на ногах. Одно радует — скоро наконец сниму туфли, но мне бы хотелось сделать это дома, у себя дома. Хотя меня уже начинает одолевать чувство, что любое место где он есть — автоматично перестает быть моим домом. Так было с квартирой, в которой я провела почти всю жизнь, с той что снимала и в конечном итоге с этим домом. Я могу сказать, что он рушит мою жизнь, но это будет ложью. Это я сама делаю, и до этого дня я прекрасно с этим справлялась. Охотники, маньяк, оборотни — чью задницу занесло не туда по собственной глупости? Мою. Но даже если бы я этого не сделала, но разве раньше я по-настоящему жила? У меня были только чувства, на которых нет ответа. Брат, которому до меня нет дела. Мать и отец которые рядом, но при этом так далеко. Если рассуждать так — ничего толком не поменялось.
— Пойдем, — говорит он, открыв дверь в дом, но я остаюсь стоять на месте.
Не дожидается моей колкой фразы, поворачивается и без лишних слов закидывает меня на плечо. Даже не вырываюсь — слишком устала, да и так ноги меньше болят и вид на его пятую точку ничего так. Дверь открыл и тут же пожалела, что в таком виде в дом Дмитровых заявилась.
— Даша! Ты что совсем уже с ума сошла?! — выкрикивает мой братец так громко и пафосно, что чувствую себя героиней с анекдота. Братец, как мой отец, застукал дочку с парнем за чем-то пошлым. Дернулась что бы меня отпустили на землю, но наглый оборотень даже не подумал этого сделать, зашел и закрыл за нами дверь. Со своего положения мне удавалось наблюдать только за задницей бывшего блондина.