— Не вздумай! Виолетта!
— Ооо! Еще как вздумаю! — достаю из кармашка блестящую синюю пачку сухариков и, не мешкая, срываю тонкую полоску с упаковки. — Ммм! Луковые со сметаной.
— Убери немедленно, я только салон пропылесосил, систр, блин! — сокрушается брат.
Нифига подобного. Закидываю сразу горсть сухариков в рот и с аппетитом жую, а упавшие на свитер мелкие крошки, руками прямо на пол с себя сметаю.
— Это физически больно, — Кир смотрит на неизбежное. — Они же еще и жирные!
— Я аффуратно! — жую очередную горсть. — Будеф?
— Давай! Голова два уха! — берет у меня парочку из пакета.
Едем, жуем и улыбаемся. Ровно до того момента, пока мой плей-лист предательски не выдает тот самый трек на немецком, который напевал мне Вил, и который я слушала позже в надежде выучить припев. Что-то про «я всегда буду с тобой, пройду через пламя и все сомнения».
Роняю тяжелый выдох: пламя-то как раз мы прошли, а вот сомнения — нет. В частности, мои.
Ну вот, снова скисаю. Иногда мне удается отвлекаться на другие мысли, но это только десять процентов времени, остальные девяносто я затриаю его имя до дыр, повторяя про себя как мантру. Сама себя бешу, но я не представляю, как все испавить.
Переключаю песню.
— Немецкий Фишера напоминает? — спрашивает Кир, но, встретив мой грустный взгляд, замолкает.
Тем более, его телефон издает звук уведомления.
— Легок на помине, — восклицает Кир, вырывая меня из грустных мыслей.
— Чего?
— Грибок на поминках, говорю, — странновато улыбается брат. — Видос смешной мне Ванька прислал. Черный юмор, хочешь, вместе посмотрим?
— Фу, ужас! — выношу вердикт вкусу парней. — Ты давай за дорогой следи. Я, конечно, стареть не хочу, но не до такой же степени, — намекаю на свой завтрашний др.
Кирилл убирает телефон с глаз, но его продолжают бомбардировать сообщениями. Он не видит их, но с каждым следующим его лицо принимает все более радостное выражение.
— Это Лизка пишет, что ли? — мне любопытно.
— Эээ да, угадала, — как-то слишком быстро сдается брат. — Лиза! Она.
— Ну вот видишь, я была права, — победоносно закидываю заключительную порцию сухарей в рот.
— Ты даже не представляешь, насколько, систр, — заговорщески подмигивает Кир.
Глава 55. Виолетта
В квартире родителей происходит предновогодний хаос: в воздухе витают ароматы запеченного мяса со специями и свеженарезанных салатов вперемешку со сладкими женскими духами.
Из телевизора как всегда звучат старые и любимые песни, перебиваемые компьютерной игрой, в которую в своей комнате рубится Санек с еще парой приглашенных пацанов.
Папа пересчитывает салюты, которые по традиции мы будем пускать во дворе, воткнув палку в сугроб. А наша двоюродная сестра украшает мой день рожденский торт.
Мы с Кириллом бегаем и конвейером носим бесконечные блюда из маминых рук в гостиную, где сервирован трехметровый стол. В нашей квартире всегда были открыты двери для родных и друзей. Этот день не исключение, тем более, что целых два повода.
— Давай соберемся и будем улыбаться, хотя бы ради мамы с папой! — договорилась я сама с собой утра, глядя в зеркало на свое лицо, в котором уже давно отпечаталась вселенская грусть.
Впервые за долгое время я нанесла тон на лицо, выделила на бледном лице тушью глаза и блеском губы, уложила волосы волнами. Все-таки мой день.
Провела пальцам по стоящему в комнате букету от папы и поймала себя на мысли, что мечтаю увидеть рядом еще один. От Вильгельма. Пусть даже душных лилий.
Тяжело вздохнув, подошла к сумке, с которой приехала и достала оттуда темно-зеленое платье в пол с пайетками. Плечи открыты, красивый вырез по ноге. Когда покупала его еще осенью, было совсем другое настроение.
Перед кем мне сегодня красоваться — понятия не имею, разве что перед Санькиными друзьями щеглами. Смеюсь этой мысли, вспоминая, что Вил тоже помладше меня будет.
Пусть хотя бы семье будет приятно смотреть на именинницу. Так они не догадаются, что это самый паршивый по ощущениям праздник за все прошедшие годы.
Сначала мы по традиции будем чокаться за мой день рождения, а затем переходим к проводам нового года. Хотя кажется, что чокнулась я уже давно.
Тети-дяди и пришедшие друзья родителей рассаживаются за столом. Мама совершает финальный забег к холодильной камере на балконе, чтобы убедиться, что ни один салат не останется несъеденным.