Смотрит сквозь меня, как сквозь прозрачное стекло, абсолютно отсутствующим взглядом.
— Маленькая моя! — бросаюсь к ней и сгребаю в объятия.
Прижимаю к груди, крепко обхватив за плечи и голову. Она не истерит, не отбивается, не сопротивляется, но и не подается навстречу. Словно обнимаю манекен, вроде бы осязаемый, но не живой.
— Оленёнок, — поднимаю ее лицо ладонями, заставляя посмотреть мне в глаза, — Все будет хорошо, слышишь?
Молчит.
— Я этого не делал, Олененок! Мы разберемся, что это было, слышишь?
Но она смотрит сквозь меня, расфокусировав взгляд, будто я привидение.
— Поговори со мной! — держу ее лицо в руках.
На лице никаких эмоций. Лучше бы она орала, как ненавидит меня и слала на все стороны. Назвала бы сволочью, обвинила во всем. Но не этот отсутствующий взгляд и молчание. Мне даже в какой-то момент кажется, что она не дышит. Что это голограмма. Она под успокоительными что ли? Как она занятия-то ведет?
Она делает медленный шаг назад, освобождаясь от меня, и продолжает так же неспеша собирать свои чашки Петри.
— Виолетта, — подхожу к ней вплотную, — Милая, Олененок мой, я знаю, что тебе пришлось пережить! Я никогда не прощу себя за то, что не был рядом.
Ноль реакции.
— Тебе не придется ничего восстанавливать. Я завтра всё решу, — шагаю за ней по пятам.
— Нарешал уже, — слышу за спиной Кирилла. — Поехали домой, систр.
Видимо, теперь он забирает ее с работы. Он проходит и берет Виолетту за запястье, выводя из аудитории как безвольную куклу:
— Жди в машине!
Кир делает шаг назад и прикрывает дверь: —Чтобы я тебя и близко с ней не видел, сучонок! — цедит зло.
И, блять, я его понимаю.
— Кир, я не поджигал долбанный кабинет и машину я не трогал, меня даже в городе не было!
Он усмехается: —Ну ты явно не своими руками действовал.
— Башку включи, нахрен мне это надо? — раздражаюсь.
— Я щас твою выключу! — делает шаг мне навстречу.
— Давай попробуй, может получится вправить твои мозги, чтобы ты понял, — тоже шагаю навстречу, и мы стоим лицом к лицу как два быка.
Он хватает меня за грудки и встряхивает, я не сопротивляюсь, потому что из нас двоих я явно превосхожу его физически.
— Понял что? Что ты сестру мою уничтожить собрался? — давит мне в лицо.
Кирилл разжимает ладони и отпихивает меня от себя и смотрит оценивающе.
— Пиздабол ты! Запудрил ей мозги! Она даже ментам не стала рассказывать про твои ночевки на розовом диване, от которого один пепел остался, про ключи от обсерватории, через которую ты в универ проникаешь, когда тебе надо! Про то, как ты разбил ее стекляшки и уничтожить обещал за гребнную цепочку. Как сказал, что она пожалеет о последствиях ссоры с с тобой! Она рассказала мне все!
Глупая моя девочка. Себя подставляет. Но это не её игра.
— Это было в начале, все изменилось, мы с Виолеттой вместе…
— Надо же как интересно! Вы с Виолеттой вместе, а штрафы повесили на нее одну: за нарушение техники безопасности, за восстановление подсобки и кабинета, за ремонт части корпуса, — Кир продолжает практически плеваться мне в лицо. — Она прикрывает тебя, Вил! Ценой, блять, себя.
— Я сказал, что я разберусь!
— Будь мужиком, сознайся, что это ты! Прибил бы тебя, гниду, если бы сестре не пообещал говно не трогать! Держись от нее подальше, а то сам тебя сдам, — бросает мне нервно и выходит из аудитории.
Глава 32. Вильгельм
В твердой решительности вершить правосудие приезжаю к универу утром пораньше.
— А ну-ка, стоять, — хватаю за рукав куртки только что прибывшую Милену и тащу ее в сторону своей бэхи.
— Отпусти меня, придурок! — она упирается ногами, но они разъезжаются по мокрой щебенке нашей парковки.
Запихиваю ее в машину, сажусь в водительское кресло и блокирую двери.
— У тебя четыре минуты, чтобы рассказать всё мне, — ставлю таймер на телефоне и резко выгуливаю на основную дорогу.
Бью по газам на полную, и машину ведет креном так, что мы чудом не вылетаем на встречку. Отлично!
— Фиш, ты что творишь! — визжит Попова.
Смотрю на нее безумными глазами и улыбаюсь.
— Нравится? У нас еще три с половиной минуты, прежде, чем мы улетим в какой-нибудь кювет, — хватаю ее за руку и неловко дергаю рулем, и нас снова заносит. — Ты и я, пока смерть не разлучит нас, да, Милена?
— Ты больной! — она пытается упереться в пол и потолок машины, но я веду настолько отвратительно, что сам еле сижу в кресле.