Провокация. Любимый метод Ромчика. Знаю, проходил много раз. Но все равно задевает.
Отец точно озвереет от новости об отчислении. Это до него еще не дошло, что я самовольно свалил с командировки, и за последние два дня без объяснений были сорваны все встречи. Не до них сейчас, мне нужно было Виолетку спасать.
— Ты здесь тоже ненадолго, — разворачиваюсь.
— Это мы еще посмотрим, пока все идет по моему плану.
— Сломанная челюсть тоже входит в твои планы? — делаю пару шагов навстречу и перекладываю телефон в левую руку, чтобы правой, если что, втащить уроду.
Он как напуганная шавка сжимается и тявкает: —Сделай еще шаг, и твоя драгоценная Виолетта вылетит отсюда пробкой! Озлобленной кафедре очень понравятся ваши совместные фото и видео, — тянется в карман к телефону.
— Нет у тебя нихрена, — скалюсь ему, уверенный в том, что кроме как записи с камер, где я вхожу в аудиторию, у него нет.
— Ой, а это что такое? — он что-то включает и делает звук громче, и я, сука, слышу свой голос.
— Отпусти сейчас же! — Есть проблемка, Виолетик, я не хочу тебя отпускать. — Фишер, как же ты меня дост… Дальнейшее копошение, очевидно, наш поцелуй. — Это неправильно. — Ну же, Олененок, выключай училку! Скажи мне, что не я один это чувствую. Что может быть правильнее этого? Я сдохну, если я эти чувства придумал. Сдохну, если мне все это кажется.
Наш диалог в подсобке. Земля уходит из-под ног. Не из-за себя. Из-за Виолетты. Она за эту блядскую работу держится, как за спасательный жилет.
— Ты такой романтичный, — Лис прижимает руки к сердцу и с издевкой закатывает глаза.
С его распухшим ебальником видок не для слабонервных.
Медленно, но верно в моей голове вдруг сходятся два плюс два. Милене не нужно было ставить никакую прослушку, потому что она стояла там гораздо раньше.
— Сигнализация! — подхожу ближе. — Сигнализация реагировала на тебя! Днём ты разнюхивал, а вечером орудовал в универе. Надо было тебя в первый же день у актового зала раскатать!
— Долго же до тебя доходит! Хотя, чему я удивляюсь, — глумится. — Ты всегда был самым недалеким в клубе. И, к твоему сожалению, мозги всегда побеждают тупую силу.
— Ты знаешь, что ты больной? Зассал решить со мной один-на-один? Как всегда.
— А хрен ли с тобой решать? Ты же у нас бессмертный! Непотопляемый! Всеми обожаемый Вилли Фишер! Когда Ахмад вступился за тебя, и выкинул меня из клуба, я пережил….
— Он выкинул тебя за то, что вы толпой взрослых шакалов на меня напали, — уточняю, хотя у Романыча чуть ли ни пена со рта брызжет. Ему бы голову проверить.
— Но когда ты, сука, прикоснулся к моему отцу, и всё снова решилось в твою пользу, — он набирает воздуха, — Я понял, что тебя просто как таракана нужно давить.
— Твой отец получил за дело, ты это знаешь. Он приставал к студентке! Тебе наших денег не хватило? Лечение Василичу наша семья оплачивала, хотя все, чего он заслуживал — это статьи по всей строгости закона! Благодари жертву, которая отказалась заявление катать, и Юрика, который жопу свою выгораживал.
— Ты уже никому ничего не докажешь, Фишер. Подставился сам — выгребай до конца, — придурковато улыбается Ромчик.
— Нахрена тебе прослушки в аудитории, которую ты ещё и сжег?
— Хм-м-м, — это чучело поправляет свой костюмчик, и начинает расхаживать от стенки к стенке, смакуя свой триумф. — Сначала у меня были другие планы на подсобку и на Виолетту. Она должна была стать идеальной наживкой: наивная девочка из мизерного городка в роли училки. Ты бы точно не удержался и начал её доставать. А мы бы с ней подружились, — он делает недвусмысленное пошлое движение пальцами, — И нашли бы способ официально выкинуть тебя из ВУЗа.
— Урод! — практически плююсь в него.
— И, знаешь, я не прогадал! Ведь в первый же день я нашел Виолетту ползающей среди разбитого стекла. Прекрасная возможность завести общего врага, — его лицо застывает в гримасе. — Но, к сожалению, вкус у неё оказался такой же провинциальный, как и она сама, и новая преподша сходу решила тебя выгораживать.
— С чего ты взял?
— Под грудой стекла я нашел трофей — твой знаменитый кулон с зеленым камнем, который ты не снимал даже на спаррингах. Эту хреновину я из тысячи узнаю. А Александровна опрометчиво спиздела, что это ее вещь. Решил понаблюдать за ней вниательнее, и, вуа-ля, — он машет руками как фокусник, — Все получилось ещё лучше: она запала на тебя, а ты запал на неё.
И мной стало легко через манипулировать, — дополняю мысленно.