Рома? Это все Рома? Вот же сволочь! Откуда в нем столько хладнокровного коварства? Сердце, кажется, пропускает пару ударов. Потрясенно смотрю в лицо Макса, который беззвучно кивает, подтверждая услышанное.
Шестеренки воспоминаний бешено крутятся, отматывая события до первого дня знакомства с Лисицыным, и мой механизм наконец-то начинает тикать в нужном направлении, а осознания болючей оплеухой отдают.
Я идиотка! Идиотка! Кретинка!
Звенит предательский звонок, и пространство вокруг заполняется шагами и голосами.
— Слышал? — раздается в трубке сдавленный голос Вила.
— Не только слышал, — впервые вижу такую коварную улыбку на Максимилиане, — Но и за-пи-сал. Мы на химии, дуй сюда!
Шелестов убирает телефон и смотрит на меня с торжеством справедливости в глазах.
— Я должна слышать этот разговор сначала! — прошу Макса. — Пожалуйста!
— Несомненно, — только слушать это мы будем втроем. — Ань, можно тебя? — он окликает Новик.
— Аня? — вопросительно смотрю на Максимилиана.
— Так надо….
— Идемте в лабораторию, — тороплю их.
Все тело вибрирует, словно я от векового гипноза просыпаюсь. Странно, но внезапно мне совсем не стыдно, что по данному диалогу Макс и Аня поймут, что я встречаюсь с их одногруппником. Плевать!
— В общем, — Аня замолкает и пожимает губы, видно, что ей сложно начать рассказыать.
Макс ободряюще кивает ей.
— В прошлом году у нас был экзамен с Василичем, и я последней осталась. Он еще как специально меня на конец оставил, когда все остальные уже ушли домой. Тянул время билет мне не давал, ходил вокруг до около…. Мол, я такая отличница круглая, будет жалко, если я завалю экзамен. И потом, — она берет секунду, чтобы сделать вдох-выдох. — Когда после его двусмысленного монолога я наконец-то отвечать начала, он сзади подошел, руки мне свои на плечи сложил и сказал продолжать. Такой мерзкий и старый!
— Аня, солнышко, — плюю на какую-либо этику и просто сгребаю ее в объятия, держу крепко-крепко, — Ты не обязана рассказывать.
Мне и так всё понятно.
— Нет-нет, все нормально, правда! Я на эту тему с психологом поработала, сейчас не так триггерит, но все равно противно, — тараторит она. — Сначала я остолбенела и не могла поверить в то, что это действительно происходит со мной! Дальше соскочила с места и просила прекратить, но он прижал меня к столу и начал говорить, что только так я смогу сдать…. Под платье мне полез и командовал продолжать!
— Какая же тварь! — не выдерживаю.
— Наш преподаватель и раньше ко мне внимание проявлял, но оно было чисто научное. Мне так казалось….
— Ага, как же, — комментирует Макс.
— Я не знаю, что на него нашло в тот день! Меня такой страх и ступор сковали, что я даже крикнуть не могла. Думала, либо драться на неравных силах буду, либо тут и умру от надвигающегося позора. Но тут в аудиторию зашел Вил.
— Он думал, что экзамен давно закончился, и за шпорами нашими возвращался, которые мы с ним под все парты напихали, — дополняет Макс.
Вполне в духе Фишера.
— Вил когда эту сцену увидел, не раздумывая схватил Василича за шкирку, хорошенько тряханул и откинул от меня подальше. Ну тот и грохнулся кубарем через стулья.
— Ты поэтому его защищала, когда он представление перед классом устроил? — вдруг вспоминаю случай с Максом и раскидыванием денег. Аня единственная промолчала.
— Блин, ну да! Я всю жизнь ему благодарна буду. Вил сразу утащил меня оттуда, и на следующее утро мы пошли в деканат. После недолгих разбирательств Васильевича уволили, таковым было требование моих родителей. Мама с папой бы и дальше пошли, но я не хотела огласки, чтобы мне до конца учебы припоминали…. Только никому не рассказывайте, пожалуйста! — она вцепляется мне в руку и выпучивает глаза, — Не хочу, чтобы про меня слухи какие-то ходили.
— Вот же семейка, блин! Он заслужил наказания! — меня просто разрывает от негодования.
— Его сын — его наказание, хуже не придумаешь, — усмехается Макс.
— Так, стоп! Почему тогда все ополчились на Вила?
— Этот мешок старый пока падал, запястье сломал, — Макс подкидывает фактов в Анин монолог. — И когда Ромчик-сыночек прознал, что это был его подростковый враг Фишер, стал как истеричка писать заявы. Они там насочиняли переломов, побоев, справок напокупали.
— Подростковый враг?
— Лисицын долгое время травил Вила, они вместе ходили на боевые искусства. Точнее этот урод гораздо старше был, и выбрал себе в жертву пацаненка.
— Заканчивай с подробностями, — слышу уверенный голос за спиной. — Это не для нежных ушей.