— Что? — говорит тепло, отвечая на мою улыбку.
Пожимаю плечами: —Просто хорошо и спокойно.
Он ложится на кровать со мной на руках, и я оказываюсь на нем. Смотрю на Вила сверху вниз, такой красивый.
— Мне тоже спокойно, Олененок! Мне тоже, — притягивает меня к себе, — Знаешь, что важное я понял за эти дни? — улыбается.
Только это не фирменная самодовольная Фишерская улыбочка в тридцать два винира, а родное, ласковое, принимающее чувство.
Елки! Мне кажется, я знаю, что он хочет сказать. Сердце разгоняется как ненормальное. Спокойствие как рукой снимает.
Неожиданно для самой себя впиваюсь в его губы поцелуем, чтобы он не продолжал. Я не могу. Не смогу сейчас принять его признание. Не смогу сейчас впустить в себя его чувство.
Рано его называть вслух. Одна фраза, и у меня аж кожа от напряжения вибрирует.
Мне нужно время. Наше. Спокойное. Без универа, пожаров и недопониманий. Мне нужно пожить в этом.
Слишком быстро и остро после всего случившегося.
— Я…, — он выдыхает в губы между моими поцелуями, пока я по всей видимости пытаюсь удушить его своим языком. — Л….
Молчи, пожалуйста! Беру его руку и кладу себе на задницу и еще плотнее прижимаюсь грудью. И это работает, — Вил наконец переключается на то ради чего «все мы здесь сегодня собрались».
После третьей неудачной попытки признания, Вил опрокидывает меня на лопатки. Зависает надо мной и отсекает все попытки приподняться к его губам. Долго сморит серьезно, и я вижу, как к его горлу подкатывает смех.
— Ты, Виолетта, знаешь кто? — он сдерживает смешок. — Ты пугливый маленький Олень.
— Почему? Я просто…, — чувствую жуткое смущение, будто меня поймали с поличным.
— Трусиха! — перебивает.
— Вил!
— Самое настоящее ссыкло, — подначивает меня.
— Но….
— Па-ни-кёр-ша, — дразнит.
— Ты дашь мне сказать?
— А ты мне?
Сердцебиение лупит просто неистово. Вот что его прибило поболтать?
Закрываю глаза, будто я «в домике». Выгляжу, наверное, как загнанное животное, которое забилось в угол и готовится встретиться с неизбежным. Что мне ответить, если он скажет то самое слово? Спасибо? Прикинуться немой? Или мертвой? Или….
Мой поток мыслей нарушает горячее дыхание на шее. Он неспеша покрывает ее поцелуями поднимаясь к уху, и затем шепчет:
— Выдохни, трусишка. Выходи из кустов!
Дурак! Ну как тут не ухмыльнуться в ответ.
Распахиваю глаза и встречаю спокойное понимающее лицо. Зная Вила, думала, что он будет давить до последнего, а сейчас чувствую прилив благодарности.
Проводит большим пальцем по моим губам и подбородку и привлекает к себе, целует очень чувственно, медленно, втягивая мои губы. Подтверждает мое ощущение безопасности.
Нащупываю край его кофты и стягиваю ее через голову, он делает то же самое с моей футболкой. Следом летят остальные шмотки и нижнее бельё.
Откровенно рассматриваю его, пока он осбождается от остатков своей одежды. Красивый, какой же Вил красивый. По-мужски. Это не тело, а переплетение тугих канатов. По нему можно изучать анатомию: я отчетливо вижу каждую перекатывающуюся мышцу. Мне хочется трогать его: каждый миллиметр от крепкой груди вниз по подтянутому животу. Не отказываю нам обоим в этом удовольствии.
Хватает меня за талию и рывком подтягивает к себе, устраиваясь между ног. Не могу терпеть и сама стремлюсь всем телом ему навстречу. Смотрит в глаза и неспеша ласкает меня там своим возбужденным прибором, не заходя внутрь. Сучонок дразнит. Притягиваю его к себе за затылок и хорошенько цапаю зубами за губу. Не одной же мне страдать.
Затуманенный взгляд вмиг рассеивается и мне даже кажется, что он рычит от неожиданности. — Дикая, — впечатывается мне в рот и одним хлопком полностью входит в меня.
— Ммммдаа, — чисто физически издаю утробные звуки в ответ на каждое его движение.
Там внизу тело раскаленной лавой отзывается. Дышу так, что вот-вот начнется гипервентиляция. Заводит руку под мне спину, еще больше выгибая мою грудную клетку навстречу. Ласкает мою грудь, и я все отчаянее закидываю голову назад и все шире раздвигаю ноги, желая большего, давая ему двигаться в полной амплитуде. И он делает это, причем, как и в первый раз очень бережно.
Я чувствую страстную хватку и его контроль, и при этом ощущаю заботу, с которой он занимается со мной любовью. На слове любовь пульс пропускает удар. Блин!
— Поцелуй меня, — мычу совершенно пьяным голосом.
Чувственно припадает к моему рту, поцелуем подстраиваясь под ритм нашего секса. Движения становятся более интенсивными и требовательными. Мы наращиваем темп. Неосознанно больно впиваюсь ногтями ему в лопатки. Да, мне определенно нравится его немного мучить. Да и он, судя по ответному стону, далеко не против.