Это как-то связано с твоей новой музыкой, которая, как мы уже говорили, часто выходит за пределы земного и приближается к понятию трансцендентного?
Для меня сочинение, и особенно исполнение музыки, – способ укрепить нравственное состояние. Я думаю, ощущение подъема, свойственное этим песням, исходит именно из наших попыток приблизиться к тайне. Возможно, именно поэтому «Ghosteen» оказал на многих людей такое глубокое духовное влияние.
Я считаю «Ghosteen» религиозным альбомом, потому что он посвящен попыткам человека превозмочь страдания. В общем-то, альбом не просто посвящен этой борьбе; он сам свидетельство этой борьбы.
А также ее живое описание.
Я твердо уверен, что «Ghosteen» обладает особой силой, такой же, как, например, некоторая религиозная музыка. Прослушивание этого альбома может исцелить. Я знаю, это кажется преувеличением, но в «The Red Hand Files» приходят письма, которые это подтверждают. Таких писем много. Думаю, это из-за того, как был записан альбом – благодаря тому, через что я и Уоррен проходили в то время.
Ты уже намекал на это раньше. Значит, и Уоррен, когда вы записывали альбом, тоже переживал нелегкие времена?
Да, я знаю, что Уоррену в то время было очень тяжело, в личном плане. В «Ghosteen» как бы запечатлена печаль наших душ, это сосуд, в котором заключены духи. При прослушивании альбома можно уловить их трепетание.
Конечно можно. То есть ты считаешь, что создал эту музыку при помощи чего-то или кого-то божественного?
Это сложный вопрос, Шон. Скажу так: по моему мнению, откровенное неприятие божественного вредно для сочинительской деятельности. Атеизм мешает музыкальному творчеству. Это ставит тебя в невыгодное положение, потому что возможности твои ограниченны, к тому же отрицается сама священная суть музыки. По моему опыту, это просто зашоренность. Многие, конечно, с этим не согласятся, хотя я склонен считать, что у музыкантов больше времени на духовные размышления, потому что, сочиняя музыку, они растворяются в ней, погружаются в ее глубины, и нельзя просто проигнорировать божественное в ней. Из всех видов искусств музыка наиболее способна приблизить нас к сакральному.
И все же есть много замечательных песен и музыкальных произведений, которые не стремятся к божественному. Некоторые из них написаны тобой.
Не знаю, о каких песнях ты говоришь. Песня не обязательно должна быть явно религиозной, чтобы иметь духовное измерение.
Использовал ли ты понятие духовности, когда писал старые, не столь религиозные песни?
Да, я так считаю.
Например, такая песня, как «Breathless», кажется, превозносит сияющую красоту повседневности. Разве не чудесная тема сама по себе?
Да, сияющая и шокирующая красота повседневности – это то, на чем я специально стараюсь сосредоточиться, хотя бы в качестве противоядия от хронического цинизма и разочарования, которыми, похоже, сегодня заражены абсолютно все. Я вижу в этом подтверждение тому, что сколько бы ни твердили, как человечество прогнило, а мир деградировал, он по-прежнему прекрасен. Он такой, какой есть.
А «Breathless» – это, по сути, религиозная песня. Песня о любви к Богу.
Нет! Это была одна из песен, звучавших на моей свадьбе. Я никогда не считал ее песней о Боге.
Ну, вот тебе Иисус контрабандой! Сработало же. А вообще-то, речь идет не о Боге, отдельном от природы и мира; скорее, речь идет о Боге, присутствующем во всем и наполняющем жизнью все сущее.
Это хорошо, но я, пожалуй, останусь со своей земной, романтической версией, если не возражаешь.
Твое право.
Хочешь сказать, что все твои лучшие песни каким-то образом содержат этот духовный или религиозный элемент? Или что они хотя бы тянутся к нему?
Я имею в виду, что все мои песни исходят из некой точки духовного стремления, поскольку это состояние, в котором я нахожусь постоянно. Лично мне эта точка кажется заряженной энергией, полной творчества и потенциала.
Кроме того, все больше моих песен кажутся мне самому таинственными, и я слушаю их с некоторым благоговением, потому что чувствую себя отчужденным от них, как будто они пришли откуда-то извне. «Ghosteen» – это, безусловно, запись, появившаяся извне и выражающая нечто невыразимое. Я не знаю, как это объяснить, Шон. Возможно, Бог – это и есть сама боль.