- Вера, сядь в машину - приказным тоном окликнул её Ольшанский.
- Что, хочешь меня убить? Давай!
- Не говори ерунды. Садись в машину.
Вера покорно села в машину.
Вся охрана удалилась, оставив их наедине.
- Почему ты избегаешь меня? Ты же знаешь, как я тебя люблю.
- Так же, как и маму? Помниться ей ты тоже говорил о любви. А потом … ты застрелил её.
- Перестань сейчас же, а то…
- А то что? Убьёшь меня? Боже мой, вот так рассмешил. Меня нельзя убить. Я итак давно уже мертва. Ты убил меня тогда, когда навеки заставил её молчать, а вместе с ней и меня. И знаешь, что самое ужасное, что я по- прежнему люблю тебя, хотя знаю, что всё то, о чём ты говорил мне, когда – то - всё было ложью, - Вера заплакала, - А ведь я так верила тебе, каждому твоему слову. Помнишь, как ты говорил, что я буду самой счастливой девочкой на свете, и ты приложишь все усилия для этого. А потом пришло это потом, а счастья так и не случилось, наоборот, оно навсегда исчезло, вместе с твоей человечностью, а я как наивная любящая дурочка всё - таки продолжала верить тебе.
Вера с трудом говорила, роняя слёзы.
- Затем началась ваша с мамой ненависть друг к другу. А я глотала наркоту, чтобы хоть как - то укрыться от семейных передряг, спрятаться в каком-то другом мирке. И при всём при том, я всегда принимала твою сторону. Мне хотелось верить в то, что всё, что мне рассказывала о тебе мама, было ложью, и что она говорит это, чтобы нас рассорить. Как же я ошибалась. Я предала её. Я отвернулась от неё тогда, когда она больше всего нуждалась в моей помощи и поддержке. А ты удовлетворённо насмехался над этим, манипулируя моими чувствами. А ведь я пыталась походить на тебя во всём. И это уродство я выбрала примером для подражания?! – Вера презренно окинула взглядом, сидящего рядом Ольшанского.
- Не смей так говорить со мной! – вдруг заорал он.
- Говорить с тобой?! Ты понимаешь, кого ты из меня сделал? Не проходит и дня, когда бы я ни жалела о том, что являюсь твоей дочерью, иначе бы я просто убила тебя, хотя смерть для тебя была бы самым лёгким наказанием из всех. Нет, я бы просто сдала тебя со всеми потрохами, и ты бы до конца дней гнил в тюряге. Не правда странно, я и люблю, и ненавижу тебя одновременно! Нет ни души во всём мире роднее твоей, но эта самая душа и разрушает всё моё существование. Изо дня в день я только и слышу этот пронзительный выстрел, и как она смотрит на меня, а потом падает на пол. По-твоему, как после этого я вообще могу жить с тобой под одним небом, не говоря уже о том, что я вот так преспокойно сижу здесь сейчас и разговариваю с убийцей своей матери?
- А ты и не живи. Никто не заставляет тебя жить в России. Полно других стран, где тебе будет гораздо спокойнее. Да и я буду уверен, что ты не сболтнёшь лишнего.
- Ах, вот оно что Вас так волнует, Дмитрий Валентинович? Опасаетесь за свою репутацию и за своё жалкое существование? Так вот, знай, что я поэтому и вернулась, чтобы ты перестал спокойно спать.
- Дура! – снова заорал Ольшанский, ухватив Веру за лицо, и сжав его, - Ты что хочешь, по стопам своей идиотки матери пойти?!
- Не смей так говорить о ней! – Вера одёрнула его руку, - Это было единственно любящее и заботящееся обо мне существо во всём мире, жаль, что я поняла это слишком поздно! И всю свою непутёвую жизнь буду жить с этим.
- Прости, я не хотел. Послушай, Вера, я знаю, что ты ненавидишь меня, но пойми, тогда я не мог поступить иначе. Скажи, тебе было бы легче, если бы меня тогда посадили, как этого хотела твоя мать?
- Мне было бы легче, если бы меня вообще не было.
- Не говори так.
- А что ты хотел услышать? Что я благодарна тебе, за всё, за смерть матери, за ложь, за страх, за искалеченную судьбу, потому что нормальной её уж точно назвать нельзя. За это я должна сказать спасибо?
- Ты позоришь меня перед моими партнёрами, может быть довольно?
- А что это тебя так смущает? С каких это пор ты задумался о своей репутации? Так вот знай, я буду спать с каждым, с каждым из твоего окружения, чтобы они тыкали в тебя пальцем и за спиной шептались, что у тебя дочь – шлюха. Шлюха! Проститутка! Вот этого я и добиваюсь. А теперь прощай, папочка, и не попадайся мне больше на глаза. Мне без тебя жить легче. Слышишь, ты?!
Вера выскочила из машины и побежала по улице, обливаясь слезами.