- Саша, если уж сейчас не доверять хотя бы друг другу, побывавшим в передрягах войн, то кому тогда? Говори всё, что задумал. Решение принимать всё равно лишь мне.
- Хорошо. Я хочу, чтобы ты выбралась отсюда и разведала тех. Из шатров, а потом и палаточников. Сможешь?
- Между ними больше сотни километров. Это будет очень нелегко, но я постараюсь, товарищ подполковник.
- Спасибо, майор Чернова.
- Капитан, товарищ подполковник.
- Я не ошибся званием. Имею полномочия предоставить вам внеочередное звание. Надеюсь, вы оправдаете моё доверие.
- А имеют ли смысл эти все звания теперь, Саша?
- Пусть хоть какой-то, да будет. Так, глядишь, я генералом поскорей стану, а ты моим замом.
- Ой, спасибо, товарищ полковник!
- Ага. И я уже полковником стал?
Александр уже не скрываясь улыбался, глядя на воодушевлённую женщину. Много ли человеку для счастья надо? Похвали, дай ответственное задание и он тут же начинает чувствовать себя очень значимым. Хотя она и была весьма значимой. Никому другому он не мог бы так довериться, как ей.
***
Оксана уже видела шатры, видела людей, которые ходили меж этими шатрами, но какое-то шестое чувство говорило ей, что пока рано приближаться и идти на контакт, из-за чего она уже битый час лежала в сугробе, закутанная в маскхалат и кое-как держала винтовку дрожащими руками.
Уже почти рассвело, когда позади раздался шорох. Оксана резко развернулась, попытавшись взять на прицел его источник, но замёрзшие руки не позволили этого сделать достаточно быстро. Мужчина, издавший тот самый шорох, навалился на неё всем весом и вырвал винтовку из рук, после чего отпрянул и встал, глядя с высоты своего роста на свою "добычу", одновременно нацелив ей в грудь арбалет.
- Ну и кого и для чего вы тут выслеживаете, девушка?
Я заметил её ещё вчера, проходя мимо былых раскопок кирпичей. Следы от лыж снегом заносит дольше, чем следы от снегоступов. Решил проследить и не прогадал. Увидел, как она оборудовала себе лёжку и начала наблюдать за нашим лагерем. Мне было всё равно, с какой целью она это делает, но раз она это делала тайно, значит хорошего в этом не так уж и много, посему, решил взять её при первом же удобном случае, коий и подвернулся следующим утром.
- Из-звините, я-а-а из-з б-бункера учёных. М-Меня отправили наб-блюдать за вами, чтобы понять, кто вы.
- Из бункера? Интересно, но не столь важно. Ну вот вы понаблюдали. И кто мы по-вашему?
- Об-бычные люди. Выжившие. П-простите, я очень замёрзла.
- Это не беда. Если вы с добром, то отогреем, накормим и даже банька у нас теперь есть. Так что? Вы с добром?
- Да! Я только разведчик. Мы с добром!
- Учтите. Мы лжи не потерпим. Идём, я вам помогу.
***
Чем ближе я подходил к лагерю, тем тяжелее мне становилось на душе. Что им сказать про Ивана? Что я не мог ничего поделать? Или мог, но сделал недостаточно? Он был одним из важнейших людей среди нас. С его силой и опытом очень многое спорилось с кондачка. А сейчас что? Не знаю. Все эти мысли сквозили в голове, пока я вёл нарушительницу нашего покоя к шатрам. Подойдя к центральному, снял лыжи, посоветовав сделать то же самое и пленнице. Едва вошли в шатёр, как мне на шею бросилось почти 50 килограмм счастья со слезами на глазах.
- Ты пришёл! Я так ждала.
- Мил, ты знаешь, что я сдохну, но вернусь. Прости, у нас гости.
Мила оторвалась от меня и тут её взгляд упал на шпионку.
- Это кто?
- Я и сам хотел бы знать, кто это. Лежала в тайке и мониторила вас со вчерашнего дня.
- Не поняла. Откуда ты знаешь, что так долго? Ты давно пришёл? И где Иван?
- Мила, не бузи. Я обязан был понять, чего хочет эта мадам от нашего лагеря. Наблюдал всего сутки. Этого достаточно?
- Иван где?!
Синие глаза смотрели на меня так, что я не выдержал. Мне вспомнился момент, когда Иван полз мне навстречу, оставляя за собой красную полосу на снегу...
- Он умер.
Сказав это, я отвернул глаза к стене, но Мила силой повернула меня к себе. У неё в глазах я увидел удивление, страх и шок воедино.
- Как умер, Толь? Ваня умер? Но как? Почему?
- Провалился в пустоту. Зацепился там за какую-то корягу и пропорол себе всё от паха до грудины. Я попытался зашить, но не спасло. Прости.
Мила села на край полати и, спрятав лицо в ладонях, заплакала. Я сел рядом, но не пытался успокоить, ибо знал, что бесполезно. Теперь задача стояла, чтобы рассказать о случившемся остальным.
***
- Где ты его похоронил?
- Там же, где он и умер. Место я запомнил. Сходим как-нибудь. Когда снега меньше станет, а то ещё одни похороны делать желания нет совсем.
- Толян, у меня к тебе разговор есть. Наедине. Насчёт Оксаны этой.