Мила девчонка отличная, да все боятся к ней соваться. Пятеро взрослых мужиков в лагере, кто мог бы попробовать с ней в отношения, но ведь где хорошо одному, там так же хорошо хочется и другому. В тесном коллективе подобное чревато, вот и держимся все наравне, кроме Верунчика, да Андрюхи.
Вместо меня Иван хотел идти, но я его отговорил. Ты, говорю здоровый, конечно, постарше чуть, зато ход медленней, да и пацаны только тебя с полуслова слушают, а над моим указом и поржать не преминут.
Двое прибилось к нам почти через полгода после ТОГО. Как выжили — чёрт его знает. Старшему тогда и десяти не было. Жили в одной деревне. В тот день, как земля ходуном заходила, на речке были, далеко от деревни. Когда успокоилось, пришли на место, где деревня была, а там даже щепок не осталось. Нашли погреб какой-то, чудом не заваленный и не затопленный, натаскали туда тряпок, какие нашли. Даже солений-варений кое-каких нарыли по развалинам, кирпичи целые и половинки. Вот что значит деревенские. Сразу поняли, что теперь сами по себе и мамки с папкой нет и никого нет, чтобы согреть и утешить. Кирюха говорил, что Мишка тайком ревел по первости. Значит отревелись. Мы, когда мимо них проходили, сугробы уже в мой рост почти местами намело. Учуяли запах дыма, орали до хрипоты. А они, оказывается печурку свою растопили, да и уснули в тепленьком гнезде своём, не слышали нас из ямы.
Талка помогла, с её то нюхом. Чистый маламут. Здоровенная и лохматая. Добрая, но зализать может до смерти. На что умной оказалась. Из нас никто ж не охотник, не знаем, как собаку научить добычу брать, а жрать хочется всем. Первый раз она зайца приволокла. Даже косточки не дала взять, чтоб выварить её. Все сгрызла подчистую. Потом на оленя нашли, дед стрельнул, да только ранил. Пустили Талку вперёд, и через час были с мясом, и то, которое она тоже целиком хотела себе оставить, да сообразила, что за раз не съест, а мы на месте ни дня тогда не стояли. Талка прибилась вскоре, как из города вышли. Увидели её издалека. Неслась навстречу не хуже рысака породистого, подбежала тогда, облизала всех, подвывая от радости, от неё же и сапоги Серёге обоссала.
И сейчас иногда так делает, но теперь у неё работа мирная: Веру охранять, когда она на улице, или с пацанами на рыбалку ходить. На них ружья не нашлось, а без него даже на минуту от лагеря отходить чревато, слишком много всякого зверья бродит. Расплодились без людей то. Чего жрут только — непонятно, коли их так много. Травоядные до земли зарываются. Даже олени. Лося раз видели, косуль каких-то, а мелочи и вообще не счесть. Талка жратву сама себе находит, нам её кормить теперь не приходится почти.
Самим бы хватило. Пока сюда шли, набирали в развалинах крупы, макароны, соль. Всё, что годами лежать может, если не сыро. По пути часть прикапывали, в приметных местах, чтобы вес сбросить с плеч, да и ходить за запасами ближе было. А теперь ещё и замёрзло всё, так и на сотни лет хватит срока хранения. Читал я в книгах раньше, что где-то в Европе в своё время сделали хранилище всяких семян то ли под землёй, то ли как, — не помню. И писалось там, что срок хранения в условиях хранилища у некоторых из них даже до тысяч лет увеличивался.
Мы и выжили то по большей части наверное потому, что я лет в двадцать увлёкся темой постапокалипсиса и начал из интернетов скачивать и вычитывать все книги, которые на такую тему там были. Нахватался оттуда, что примерно произойдёт, если вдруг люди даже просто исчезнут с планеты. И фильм такой был документальный. А в соседней стране, натуральный заповедник был, являющийся наглядным примером, что будет без человека уже через 30-40 лет после того, как он оттуда пропадёт. Чернобыльскую зону тогда знали все во всём мире, от мала до велика. Кто уже взрослым был во время катастрофы, произошедшей там, кто из книг, да интернета узнал. А через двадцать лет после неё даже игра компьютерная вышла, где некоторые места были практически один в один идентичны реальным в той самой зоне. Сталкер. Одна из моих любимых. Вот сейчас бы сыграть во что-нибудь, да никак.