Не помню, кто прервал поцелуи, но чувство пьянящей эйфории окутало нас обоих. Вот его руки с привычной властностью прижимаю меня к телу. Блуждая ищут края одежды, чтобы урвать тепло моей кожи. Его губы блуждают по моему лицу и шеи, оставляя чувства мурашек по коже.
Не знаю, как долго все это продолжалось, но, когда водитель деликатно сообщил по рации, что прибыли, я лишь успела удивится. Даже и не заметила, что мы были в пути. На что Зверь лишь улыбнулся своим фирменным оскалом. Когда дверца открылась, то небольшой обзор дал понять, что мы возле черного входа «Европы».
Предлагая мне руки, чтобы я выбралась, он задал снова вопрос:
- Веришь?
И лишь кивнув в знак согласия, я прижалась к нему. Сейчас этого важнее. Подняв меня на руки, он понес меня к тайному лифту. Ребята с охраны, что сопровождали нас, пряча свое удивление, лишь молча приветствовали.
Поднявшись на уровне пен хауса, лифт характерным щелчком дал знать о прибытии. Эти апартаменты не раз видели все прелести частных вечеринок, устраиваемых для «своих».
Но то, что случилось в новогоднюю ночь навсегда останется тайной. Когда были не нужны ни слова, ни поступки. Лишь обоюдной желание двоих, чьи судьбы были жестко переплетены, стало главным и основным.
Не спеша, словно заново знакомясь, мы раздевали друг друга. Вещь за вещью мы оголяли не только себя, но и свои души. Каждый поцелуй получал свой ответный. Каждое прикосновение повторялось, все было словно отрепетировано, до каждой мелочи, до каждого движения. Но лишь поцелуи были в этой игре новым, но таким приятным открытием- дополнением.
Зверь никогда не целовал, а рвал свою жертву. Сильной хваткой впивался в плоть, оставляя свои следы на теле. Но сейчас он отдавал предпочтение поцелуям. Именно поцелуи хотел он дарить мне. То страстные и глубокие, то легкие и нежные.
И пусть сейчас обманываемся, врём сами себе, и на утро исчезнуть все наши чувства, но сейчас мы это мы.
И когда пали все грани, и между нами не осталось ничего, сильные руки прижали меня к разгорячённому телу. От его тепла мое тело покрылось мурашками. Я не могла удержать дрожь, словно электрические импульсы рассекали мое тело изнутри.
- Веришь? – горячим придыханием он опалил мои губы. А его руки сжимая меня, касались самых укромных мест.
- Верю! – стоном ответила я, когда он с легкостью проник в меня двумя пальцами. И я растворилась в его рычании удовольствия.
Прохлада постели немного остудила пил, но это лишь длилось доли секунды. Его мощное тело накрыло меня, и такая до истомы знакомая тяжесть вызвала новую волну чувств и желаний. Каждое его движение было знакомым, но он словно сдерживал себя. Будто боялся, что я растворюсь, исчезну.
- Верю, - шепнула ему. Я хотела снова ощутить всю мощь Зверя, опять стать его. И словно ожидая этого, он отдался требованию своего внутреннего я. Его поцелуи стали жесткими, требовательными. Рот блуждал по всему телу, оставляя едва уловимые следы. Руки с большим напором сжимали тело. Моя грудь ныла от жадных поцелуев и рук. Я словно вся горела в его руках. А когда волна экстаза начала накатывать на меня, выгнувшись дугой – просила дать мне выход.
И его не нужно было просить дважды. Легким нажатием он раздвинул мне ноги, и точным, быстрым толчком вошел в меня. И я получила свою кульминацию. Экстаз дрожью прошел, по-моему, теле, а мириады искр расплавили мое тело.
Каждое новое движение заставляло испытывать меня все новые эмоции и чувства. И смотря ему в глаза, видела, что наши ощущения идентичны. Ведь только сейчас эйфория от секса поглощает нас обоих. Да, раньше, тоже были ощущения, но не чувства. Был процесс, но не упоением им. Сейчас мы сгорали оба.
Его движения становились быстрее и жестче, каждый раз входя в меня его тело содрогалось от нахлынувших ощущений. Но пик настал, когда он извергся мне на живот. Черная пелена его глаз взорвалась россыпью искр. На минуту он замер, пытаясь привести дыхание в норму.
Когда дыхание перестало быть прерывистым, поднявшись надо мной, он начал втирать свое семя в мой живот. Рука рваными движениям быстро втирала сперму, а он неотрывно смотрел на меня. Впервые я видела перед собой мужчину, а не Зверя.