Не понимая истинной сути вопроса, я хмурила брови. Почему-то странным это казалось. Но не успев задать свой вопрос я была перебита.
- Ангел, ты ничего такого не думай. Я знаю, что ты хоть в полете, но несвободна. Невозможно такую отпустить. И хотя, как бы я не желал, для меня ты слишком недосягаема. Но общения с тобой у меня никто не отымет. Мало у меня в жизни людей, которым я рад, и надеюсь ты не будешь против, чтобы иногда со мной видеться. Приставать не буду, честно.
И задорно засмеялся. И очень трудно представить, что этот молодой человек может быть таким безудержно грубым и жестоким. Ведь после той встречи, я не раз видела, как он разрывал своих соперников в клетке. Больше ни разу, он не упал на поле ринга.
- Хорошо, пиши. - И продиктовал свой номер, я попрощалась и пошла в поезд. Он же направился к арке на выход. Там, на проспекте его ждал внедорожник, что тихо следовал за нами всю дорогу.
- Стась, ты где так долго была? – заявляет мне Оля, стоя в дверях квартиры, когда я выходила из лифта. На что, лишь улыбнувшись, подошла к ней и сказала:
- Прошлое встречала. – и мы вдвоём зашли внутрь. Потом были посиделки на кухне, подробный рассказ о сегодняшнем дне. Ведь нетерпеливая Оля, так и не дождавшись, примчала сюда, чтобы узнать все лично. При этом встормошив Т.В. не на шутку, и так накрутив себя, та уже принимала капли коньяка для успокоения. Когда почти закончив свой пересказ, я задумалась. А точнее вспоминала, какой же ценой мне пришлось заплатить за тот случай. Как Зверь поучал меня подчиняться ему. Но тут из раздумий меня вырвал звук входящего сообщения.
«Ангел, не знаю, что мне придётся сделать, чтобы вернуть свой долг тебе. Я никогда не прощу, что ты заплатила за мою жизнь. Спасибо. Сладких снов.»
- Что-то случилось? – спросили одновременно Оля с тетушкой, с испугом глядя на меня.
- Нет, все хорошо. Правда. – улыбнувшись, встала мыть посуду. Потом уговорив Олю остаться ночевать, выходя из ванной, набрала ответ.
«Просто живи. Доброй ночи».
10.3
10.3
Жизнь – это как патока, чем мы больше пытаемся из нее выбраться, тем глубже погружаемся.
- Стася, а ты знаешь, что сегодня было, - мило щебетала Оля, сидя со мной за столиком в столовой. – Николаеву сегодня вырвало прям в аудитории. Они как всегда явились перед звонком (хорошо тебе, псих. анализ сдала), так вот, зашли такие важные, уселись на галерку. И тут, ее как вырвет. Говорит от духов Смородинова, плохо стало.
Сначала не придавая значения рассказанному, не очень внимательно слушала. Просто на работе странности были. Мои полномочия передали стажерке, документооборот тоже забрали. Да и Николаев зачастил. Я все пыталась у Степцова узнать, но он молчал. Или вообще старался меня избегать, странно все это. Но когда история о Марте все-таки дошла до моего забитого мыслями мозга, я насторожилась. Ведь и сама не раз замечала, что она стала какая-то странная. Более нервная, грубая, да и истерик больше стало.
- Оль, а ты уверена, что ее именно от духов вырвало?
- Ну, наверное, так она сама верещать начала, что он помоями обливается. И нормальных людей от него тошнит.
Стараясь при этом сдержать улыбку, она все же засмеялась.
Он и правда был еще тем любителем прекрасного. Ведь его чаще всего можно было встретить где ни будь в салоне красоты, чем спорт клубе или баре. О его ухоженности и манерности по университету ходили почти легенды. Хоть и ходил он как парфюмерная фабрика, но не настолько, что так буквально от него стошнило.
- Странно, -затянуто проговорила я. И вместе с Олей обратила внимание на громкий смех, что раздался сзади нас. Обернувшись, увидела, как Марта, пунцова словно томат, кричала в сторону однокурсников.
- Что вы ржете? – не сдерживалась она, - Хватить ржать, как дебилы!
- А что? Еще никогда не видели, как Барби качнуло! – сквозь хохот кто-то ей отвечал – Что силикон уже наружу прет, да?
- Ай, не беременна ли ты? – кто-то с другой стороны завопил. И все дружно начали смеяться.
Марта, не выдержав, убежала. Ее подруги, не понимая ее реакции, тупо стояли на месте.
А у меня в голове все стало на места, поднявшись, направилась тоже к выходу.