- Замолчи – зарычал Зверь, и шагнул ко мне. На что, я произвела выстрел. Оступившись, он замер, рассматривая дыру в полу, там, где должна ступить его нога. Подняв на меня глаза, он показался удивленным.
- Нечему удивляться, сам учил. – Вася и со стариком хмыкнули, а Никита с амбалами открыли рты. – Так скажи мне, сколько еще это все будет продолжаться? Ты никогда меня не отпустишь, а зачем? Ведь ты привык, что всегда под рукой есть безотказная игрушка, без имени и лица. Что все покоряются или ты их ломаешь. Ты получаешь то, что хочешь. Ведь даже он, - кивнул на его отца, - боится тебя больше, чем своих врагов, которых не мало.
Зачем продолжать это фарс, давай решим все это прямо здесь и сейчас. Возьми, - протянув ему пистолет – и мы покончим с этим.
Он взял пистолет в свою руку, неуверенно сдерживая рукоять.
- Давай, сам. Закончи этот бред, что длиться уже на протяжении почти пяти лет. Давай, прекратим все это. Я больше не могу бояться, ждать что что-то случиться, что еще кто-то из-за меня умер. Слишком много крови на моих руках, слишком много….
- О какой это крови ты лепечешь девчонка – поднявшись, старший Страшинский обошел стол, но приближаться не рискнул.
- О крови своей матери, похитителей, банкира и….. и своего ребенка – сухо, без каких-то эмоций сказала я. Меня ни трясло, не было приступа паники, просто перегорела вся, до донышка.
Дверь открылась, и вмести с начальником смены охраны, вошла Марта, с аптечкой в руках. Они тоже слышали мои последние слова. И от услышанного руки Марты задрожали, и он упустила ее.
- Клуша, - как-то брезгливо процедил старший Страшинский, и снова вернулся за стол. Рухнув на стул, он опустил голову на руки.
Вася, поднявши аптечку, кратко отдавал приказы подчиненному, а Марта зажалась возле косяка дверей.
Обойдя Зверя, присев возле Никиты, я взяла его за руку.
- Живи, просто живи.
На что Седой лишь хмыкнул. В его глазах читалась такая тоска и понимание, что выть хотелось.
Но не успев проговорить, как мне жаль, что Никита пострадал из-за меня, меня рывком подняли на ноги и развернули.
- Это-было-необходимо-сделать. – сквозь зубы прорычал Страшинский. – Ты-могла-умереть.
Мои глаза расширились от окотившего меня ужаса. Все мое яство сжалось, скомкалось в одну тугую пружину и молниеносно разжалось. И я с размаху влепила ему пощечину. Звон от которой громом раскатился по кабинету. Все замерли.
- НИКТО НЕ ДАВАЛ ТЕБЕ ПРАВА РЕШАТЬ, БЫТЬ ЛИ ЕМУ? Даже если б я и умерла, он бы ЖИЛ?
- Даже если он был от МЕНЯ-МОСТРА? – на одном дыхании, тихо, одним рывком выдал он, и опустил голову.
- Да, даже от тебя, но он был моим – уже шепча, сказала я, отвернула голову в сторону.
Мы молчали, и никто нас не трогал, все понимали, что сегодня слишком многое стало известно тем, кому не нужно.
- Чего ты хочешь? – не веря услышанному, я посмотрела в затуманенные глаза. Он был открытым, истинным.
- Отпусти их, - и скользнув взглядом по Седому и Хадже, замолчала.
- Снова не за себя просишь – ухмыльнувшись, сказал он. Он прекрасно понял о ком я просила, ведь слишком хорошо умел читать между строк.
Зверь отошел к столу и налил себе выпить. При этом дав знак - кивком, и Никиту сопроводили вниз, в лазарет. А Седому обработали раны.
С ниоткуда снова нарисовался Николаев и «по-братски» поддерживая Марту, усадил ее на кресло.
Старик со Зверем, отойдя к окнам, тихо переговаривали.
Сидя возле Васи, я невесомо касалась его руки. Почему-то его присутствие было как спасательный круг.
- Не надо было, - наклонившись ко мне, сказал он, - ведь себя под удар подставилась.
- Значить плохо запомнила урок, - выдавив из себя подобие улыбки, ответила я.
-Хина-нингё, подойди – командный тон, не приветствовал замешательства. Поднявшись, подошла к ним.
- Я принял твое условия, дам свободу. – мгла глаз не пугала, не заставляла сжаться или убежать. Просто я тонула в ней, и не боялась утонуть. Ничего уже не было страшно.
- В замен?
- Хм, и правда, не дура. – вставил свою реплику старик, но тут же стушевался, под тяжелым взглядом сына.