Глава 7
Об отдыхе оставалось лишь мечтать. На земле лежали растерзанные тела и смердящие туши, ветер гонял хлопья пепла, а остовы трех изб до сих пор дымились. Пожар мог бы причинить гораздо больше вреда, но утренний ливень помог огнеборцам справиться со своенравной стихией.
Понурые наемники бок о бок с охотниками и стенающими бандитами стаскивали трупы в кучу, добивая тварей, подававших признаки жизни. Оба лекаря еле ноги волочили. Они нажевались травы, будоражащей кровь, и по большей части мололи какую-то чепуху, но работали не покладая рук. Раненых оказалось не так много. Попав в лапы к нечисти, почти невозможно вырваться живым. Так что все проблемы решали игла с ниткой, бальзамы, припарки и, порой, пила. Мелких ран, царапин и ожогов хватало.
Такки бродила по деревне, разглядывая мертвых чудовищ. Она успела повидать тварей всех мастей, пока слонялась по Айервею, но здешнее разнообразие поражало даже ее. Встречались и такие, о которых девушка вообще никогда не слыхала, а уж у нее имелись весьма обширные источники знаний.
Впрочем, боевой дух выживших людей взлетел до небес. Разве что охотники бродили смурые, поглядывали на сгоревшие дома и покачивали головами. Среди мертвых были те, кого они знали с детства.
За ночь сгинуло двадцать человек, из них восемь наемников, пятеро охотников и шестеро преступников. Могло быть и хуже, воины отлично справились с задачей, мужичье тоже помогло, а прощелыги и вовсе превзошли все ожидания. Особенно чужеземцы показали себя.
Пнув обгоревшую черепушку кровососа, девушка улыбнулась. Она не даром потратила столько времени и сил, разыскивая в Брейфорсте и Унгерфорсте воров, мошенников, хитрых альфонсов и прочую шелупонь. Такой народ дешево жизнь не продаст. И уж подавно было удачей вытащить из ямы Рода! Пришлось задействовать все связи, чтобы отбить Ловкача у церкви. Благо вера, деньги и власть всегда представляют из себя трех коров, сосущих друг у друга вымя.
Как бы там ни было, вторую ночь они пережили. Настало время ударить в ответ. И Такки уже предвкушала, с каким наслаждением напьется после того, как Норгрим обретет свой глиф.
– Ну что, плешивый? Как дела?
Торад скривился. Не любил, когда она так его называла.
– Средне, хозяйка. Род ранен, едва не обратился сегодня ночью.
– Не обратился – и то хорошо. У него есть время сходить в монастырь и припасть к какой-нибудь святыне.
– Не поможет, – Торад шел немного впереди и поглядывал по сторонам, – это не простой оборотень.
– Ворожея?
– Хуже. Малефик. Женщина.
Такки выругалась. Краски утра вмиг поблекли.
– Еще и малефик… М-да. Пожалуй, в здешний бор следует отправить отряд паладинов.
– Как раз про это подумал, – усмехнулся воин.
– Слишком много страхолюдин для такого занюханного клочка земли. Надо обсудить с Ахелем. Хотя, если на чистоту, я все больше верю в то, что где-то здесь есть подземный город.
Торад вздрогнул и покосился на хозяйку. Ничего хорошего подобное предположение не сулило.
Перед фасадом дома старосты бушевал спор. Кто-то кричал, ругался, слышалось бряцанье оружия.
Каждый громкий звук заставлял Соню вздрагивать. Она так не боялась даже в первую ночь в лесу. Потому что тогда и представить не могла, что окружало ее. Думала про волков, медведей, маньяков… а получалось, что волки по сравнению с местными страшилищами – весьма безобидные собачки.
Но чай, заваренный молодым лекарем по имени Генк, действовал успокаивающе. По крайней мере, руки перестали дрожать. Сам лекарь был молчаливым и угрюмым, под глазами пролегли синяки. Соня не могла уснуть и решила спуститься в кухню, «заесть» нервное возбуждение, как делала прежде частенько.
Остальные обитатели дома, после того как управились с уборкой деревни, разбрелись по комнатам. Ахель велел разбудить всех в полдень. Он явно был недоволен, что Норгрим отправил за Соней всего лишь одного охотника, поэтому все утро ходил хмурый и постоянно бурчал.
К слову, охотник, которого звали Хорг, получил от богатого носителя Глифа сверток с монетами. Сколько там было, Соня не разглядела, но по глазам Хорга поняла, что не мало. Только потом девушка сообразила, что именно он встречал ее у ворот деревушки. Тогда охотник выглядел старым, тяжелым бирюком, но, когда запахло жаренным, вдруг оказалось, что это вполне себе еще боевой мужичок, способный отделать топориком кого угодно.
Девушка мало соображала в психологии, но подозревала, что где-то в мозгах у нее установился защитный барьер. Иначе объяснить, что она не хлопнулась в обморок, увидев растерзанные человеческие тела, не получалось. Будто фильм с расчлененкой посмотрела: скривилась и не более того. Разве что потом, когда домой вернется, будет каждую ночь просыпаться в поту и вопить, пугая соседей.
Оставалась еще одна загадка – лопнувший монстр. Вернее то, что его прибило. После долгих раздумий все-таки выходило – Сонина злость. Но, сколько девушка ни пыталась разозлиться, у нее не получалось ничего подобного. А уж она-то старалась!
Жертвой был избран старый оловянный кубок с выщербленными краями. До самого полудня Соня сидела, пыжилась, вспоминала самые обидные моменты земной жизни и события последних дней. Мысленно собрав злость в кулак, раз за разом обрушивала ее на цель. Стойкий оловянный кубок не шелохнулся.
Такой ее и нашел Норгрим. Красной, растрепанной, сосредоточенно смотрящей в одну точку и сжавшей кулачки.
За спиной монаха мелькнула Такки. Потянувшись, она посоветовала:
– Ты бы у Генка травы какой попросила, что ли, чего маяться? Пожуешь стебелек – и запора как не бывало!
Соня смутилась, ответила нечто невразумительное. Внутренний голос не преминул сообщить, что она – дура.
До выхода оставалось решить еще одну проблему. Взбунтовались преступники. Соня мало понимала в делах хранителей глифов, но, очевидно, они пообещали преступникам свободу, если те продержатся до утра. Теперь же Ахель не торопился их отпускать.
Они ругались, размахивали кулаками и отказывались отдавать оружие. Каждый обзавелся топором или пикой, смутьяны называли это трофеями и требовали свободы.
– Я заплачу, – сулил Ахель.
– А засунь кошель себе в задницу! – контраргументировал звероватого вида мужик в меховом тулупе. – У меня ночью племяша загрызли! Понимаешь, не? Кровинушку, сукин ты кот!
За его спиной горланили остальные. Только бледный паренек стоял в стороне и ритмично щелкал пальцем по струнам странного инструмента, добавляя красок в какофонию.
– Великая роскошь – быть честным, – медленно проговорил чужеземец. Щеку его пересекал вздувшийся шов. – Посему, честный человек богаче короля.
– Я не честный человек и мошной с королями тягаться не собираюсь, – Ахель нахмурился. – Твои мудрости хороши на словах, а мне дело делать надо. Но… вы, пожалуй, правы. Было бы странно требовать большего от людей вашей породы. Дождитесь нас в деревне. Присмотрите за раненными. Каждый из вас понимает, что за работу мы делаем? Вот и хорошо.
Он бросил тяжелый от монет кошелек на землю и подтолкнул носком сапога.