Оставшееся свободное время Торад посвятил полировке и правке меча, переплетению узлов на куске сырого железа и развешиванию амулетов. Неказистые с виду дольки чеснока, насаженные на нитки, вышибали слезы из глаз у нечисти – едкий и назойливый запах раздражал ноздри и глотку тварям, мешал сосредоточиться. Так, по крайней мере, было записано в фолиантах Второй Эпохи, а уж люди того времени знали толк в выживании. Амулеты были реликтом прошлого, как и мокрая соль и железо холодной ковки.
Подобным образом экипировались все бойцы Фарса. У башни их могло поджидать что угодно, и все эти приготовления были отнюдь не лишними.
– Нам бы капеллана сюда, – бурчал сержант Пратт, набивая карманы солью из мешка.
– Увы, – Торад, прищурившись, осмотрел клинок. Удовлетворившись результатом трудов, взял промасленную тряпицу и принялся полировать лезвие. – Наш монах уже не достаточно свят, чтобы брать в руки кадило или читать молитвы. Значит, будем надеяться на оружие, а не на помощь высших сил.
– И то дело, – сержант сполоснул руки, – но, согласись, помощь была бы не лишней.
– Соглашусь. Только мечтать можно о чем угодно: о капеллане, свином окороке, об отряде лучников или распутной молодой дворянке, но жить приходится с тем, что есть.
– Экий ты ворчун. Как жена в красные дни!
Торад ответил довольно теплой улыбкой. Слово «жена» всколыхнуло множество воспоминаний. Приятных и не очень.
Такки надела кожаную куртку с клепками, собрала волосы в пучок на затылке и взяла пару ножей у Торда. Соня отметила, что в таком виде носительница Глифа выглядит гораздо приятнее глазу, и больше не напоминает нищенку из подворотни. Конечно, роль и глиф, все дела…
Соня быстро себя одернула. Нужно было избавляться от земных привычек осуждать чужую внешность и все, что кажется необычным или странным. Все-таки мир довольно темный и дикий, нельзя требовать от местных того, к чему привычны на Земле. Тем паче, что личная гигиена не сразу прижилась даже в относительно просвещенных странах, а кое-кто и по сей день с неохотой чистит зубы, моется и пользуется дезодорантом.
Подходило время начинать. Люди нервничали все сильнее. Наемники зло шутили, подначивали друг друга, разжигая боевой азарт, то ли просто искали разрядки в крепком словце и смехе. Фарс разрешил каждому выпить по чарке монастырского вина и зажевать вяленым мясом.
– Отделаете упырей – выкачу бочку монастырского, – посулил ветеран. – Чем больше нашинкуете – тем больше она будет.
Наконец, Ахель дал отмашку. Фарс тут же отсалютовал мечом. Наемники двинулись к берегу. У костра остался лекарь, Соня и охотники. Девушка среди последних признала Хорга и приветливо помахала ему. Старик смутился, но тоже поднял ладонь. Разговоров никто не заводил, все сосредоточенно наблюдали за продвижением небольшого отряда.
А те аккуратно обошли озеро и растворились в тумане. Ни звука. Тишина. Только огонь взволнованно трещал среди сырых ветвей, выжимая из них дым и постреливая искрами в небо.